"Владимир Яковлевич Дягилев. Змея и чаша " - читать интересную книгу автора

вниз.
Штукин издает звук, похожий на рычание, и снова опускает голову. Будто
назло ему, все чаще стучат сапоги.
- Товарищ слушатель, почему вы спите? - слышится горячий шепот над
самым ухом.
Штукин тяжело поднимается, моргает.
- Почему вы спите, я спрашиваю? - повторяет Шим и, разглядев
дневального, добавляет с горечью: - Это вы, Штукин?
- Не отрицаю. - Штукин снимает очки и начинает протирать их носовым
платком. - Вероятно, военная служба не по мне.
Начальник курса вздыхает и молча смотрит на Штукина.
- Я не стану вас наказывать, - произносит он наконец. - Вы поняли свою
ошибку. Но, - быстро добавляет Шим, - не думайте, что я делаю вам поблажку.
Я просто надеюсь на вашу сознательность.
- Благодарю, - кивает Штукин. - Сознательности у меня достаточно. Но, к
сожалению, сон - враг сознания. Сон, как известно, относится к процессу
торможения...
- Отставить, - трясет бородкой Шим.
- Слушаю! - неожиданно гаркает Штукин.
Шим машет руками:
- Тихо!.. Подъема не было.
Штукин косится на старенькие настольные часы:
- Ровно шесть. Разрешите будить?
- Да, да, - разрешает начальник курса и исчезает. Штукин идет по
коридору и со всей злостью невыспавшегося человека орет:
- Подъем! Подъем!
В комнатах поднимается невообразимый шум.
Слушатели, толкаясь, спешат одеться, бранясь, разыскивают перепутанные
за ночь сапоги. Бегут к умывальникам.
На весь этаж две умывальные комнаты. Над раковинами уже успели
склониться счастливцы. Остальные, урывая мгновения, хватают горсть воды и
плещут себе на лицо.
Возле коптящей лампешки дневального несколько человек пристроились
бриться. На лестнице слышны короткие удары сапожных щеток.
Все нервничают, боятся опоздать в строй.
На ходу застилают нары. На ходу застегиваются. Хватают шинели с вешалок
и - вниз.
- Выходи строиться!
Утреннюю поверку проводит сам начальник курса. Обходит строй, освещая
каждого фонариком с головы до ног.
- Товарищ Гроссман, вы опять не почистили сапоги.
- Шо такое? Я занимался этой манипуляцией.
- Не лгите! Вы встали на полторы минуты позже остальных...
- То так. Картина верная, - невозмутимо соглашается Гроссман. - Но
позвольте поведать вам мое горе. - Тут голос слушателя дрогнул, он замолчал.
Шим сделал шаг вперед, сочувственно наклонил голову.
- В этот день, кошмарный день тринадцатого марта, - Гроссман сделал
паузу, - умерла моя бабушка.
Слова его покрывает хохот. Смеются так, что собаки в соседних дворах
начинают испуганно лаять.