"Владимир Яковлевич Дягилев. Змея и чаша " - читать интересную книгу автора

как бы просеивая их через невидимое сито, но те, что дошли до Сафронова,
врезались в память:
- Долг... Честь... Жизнь... [18]

9

Потом всем курсом, печатая шаг, прошли перед знаменем.
После обеда разрешили увольнение в город. Первое увольнение.
Началась учеба: два курса за год, военные дисциплины, госпитальная
практика. А парни привыкли свободно посещать лекции, заниматься по своему
усмотрению, просиживать ночи напролет перед экзаменами. Теперь рушился
привычный уклад жизни, смешивались понятия.
Кафедры разбросаны по всему городу. Транспорта нет, а опаздывать никак
нельзя. Приходится бегать из одного конца города в другой. Навязчивая мысль
"не опоздать" застилает сознание. Не успеет ассистент закончить урок, Мохов
уже кивает на дверь:
- Торопись!
"Этот Мохов, - про себя негодует Штукин, - на редкость вредный
индивидуум. Как комар, прилипнет - не отстанет: "Быстрей, быстрей". И еще
придирается".
- Штукин, заправочка! А где звездочка? Над ухом висит.
"Доктора мы или кто?" - злится Штукин, поправляя шапку и стараясь не
отстать от товарищей.
Направляющим Мохов поставил Моршанского. Тот из себя служаку корчит - и
гонит, и гонит. От самого пар, как от лошади, а он улыбается:
- Слабцы, отстаете.
У Штукина шинель, взбившаяся горбом на спине, заиндевела. А Мохов все
торопит:
- Шире шаг! Шире шаг!
"Нет, к дьяволу! Дальше так невозможно. Сердце не выдерживает!"
И Штукин выходит из строя.
- Это еще что такое?! Встать в строй!
Штукин упрямо мотает головой и идет в сторону. Очки у него запотели, он
ничего не видит и чуть не попадает под лошадь. Возница матерится. Мохов
что-то кричит. Штукин продолжает мотать головой.
"Что угодно, - думает он. - Не могу больше. До панели один шаг. Там
люди. Они не дадут в обиду. Поймут меня. Всего один шаг". Но тут его
подхватывают двое под руки. Мохов подталкивает в спину.
- Не позорь взвод. Не позорь взвод. Штукина заталкивают в середину
строя. [19]
В клинику явились за минуту до начала лекции. Требовалось на ходу
раздеться, привести себя в порядок, занять место, приготовиться к записи. У
всех получилось, у Штукина - нет. Не может он в движении расстегнуть ремень,
сунуть рукавицы в карман, снять шинель, сунуть шапку в рукав, бросить шинель
на стол в коридоре и на ходу заправиться.
- Опять?.. - шипит Мохов. - Сколько можно? Наконец усаживаются.
Затихают. И тотчас раздается команда старшины курса Корецкого:
- Встать!.. Товарищ профессор, четвертый курс прибыл для прослушивания
лекции по госпитальной хирургии.
- Здравствуйте, здравствуйте, - интеллигентным, дребезжащим голоском