"М. и С.Дяченко. Ведьмин век. Роман File From Camelot Library, 2:5030/581." - читать интересную книгу автора

Дым. Сладостный запах дыма. Быстро произнесенная ритуальная фра-
за, щепотка земли и щепотка соли - вот оно, чистое пламя...
Несколько секунд он блаженно отдыхал; потом поднялся и подбросил
хвороста. Огонь трещал, разгораясь, выгоняя наружу синие узловатые
клубы. Чистый огонь. Рано утром он проведет через остывшие угли детей
- и они будут здоровы. Проведет корову - и дети будут сыты... И прой-
дет сам. И зашьет черный уголек в мешочек, и повесит себе на шею, и,
встретив ЕЕ, смело посмотрит в глаза...
Он вздрогнул. Ему показалось, что искры, высыпающиеся в темно-се-
рое небо, летят НЕ ТАК.
Здесь? ОНА здесь? Или ему померещилось?..
Он до боли в глазах оглядывал темнеющую гору, и дальние склоны, и
ближние стволы; искры сыпались теперь КАК НАДО. Значит, померещилось.
Значит, подождем...
Он уселся снова. И сцепил пальцы на рукояти острой, древней, как
смереки, бартки.
Ватра горела. Гибкий оранжевый язык, вылизывающий небо; человеку
казалось, что мир вокруг чернеет, не в силах соперничать в красках с
чистым огнем. Что он слепнет, что в глазах его пляшут огненные круги,
что в мире нет ничего, кроме этого обволакивающего, дающего силу све-
та.
Он опустил веки, и огненно-желтый свет сменился ярко-красным.
Где-то ухал филин и возились под корнями мыши; человек смотрел на
красный круг, горящий на внутренней поверхности его век, и видел, как
среди яркого белого дня по крутой тропинке с трудом взбирается его же-
на, беременная младшим сыном. Он смотрел, как осторожно она ставит
отекшие ноги, как испуганно хватается рукой за его вовремя протянутую
руку - и тоска, и нежность, и боль утраты забивали ему горло, не давая
перевести дыхание.
Металлический отблеск неподвижного топорика. Тишина. Остановилось
время.
Он открыл глаза; теперь ему виделись его дети, опасливой верени-
цей проходящие по остывшим углям. Старший, с вечно опущенными уголками
рта, мрачноватый и жесткий, и лицом и характером похожий на своего су-
рового деда; средний, похожий на мать, светловолосый и любопытный, с
вечно удивленными зелеными глазами и шрамиком над верхней губой; млад-
ший, полуторагодовалый, не знавший материнского молока, с трудом пе-
реступающий тонкими слабыми ножками...
Человек прерывисто вздохнул.
Он смотрел в огонь, и ему казалось, что и горы и лес смотрят в
пламя тоже. Что и горы и лес вздрагивают, удивляясь его смелости; дав-
ным-давно никто не зажигал здесь чистого огня, одна только искра кото-
рого может дотла спалить полмира...
Ветер переменил направление.
Человек по-прежнему сидел неподвижно, но теперь глаза его ни на
секунду не прекращали обшаривать темноту за гранью огненного круга.
Может прийти и Чугайстер. Может прийти, чтобы танцевать у огня -
скверное, скверное соседство...
Далеко, в темноте, на пороге приземистого дома пискнул приемник,
знаменуя наступление полуночи.