"М. и С.Дяченко. Ведьмин век. Роман File From Camelot Library, 2:5030/581." - читать интересную книгу автора

Все эти люди перестали интересовать Клава много часов назад.
"Иметь совесть" - значит быть последовательным в своем эгоизме.
Вечерело. Сильно, густо, тяжело пахли увядающие цветы.
- Дюнка, - сказал он, опускаясь на колени. - Дюнка, я хотел ска-
зать тебе, что мы поженимся после экзаменов... Не прогоняй меня. Мож-
но, я тут посижу?
Мягкое закатное небо. Примиряющие голоса цикад.
- Дюнка...
Он не нашел слов.
Возможно, он хотел сказать, что непростительно привык к ее любви.
Что слишком часто позволял себе высокомерно отмахиваться - приходи
завтра. Что она была для него наполовину вещью, наполовину ребенком.
Что он не знает, как себя наказать. И поможет ли самое страшное нака-
зание...
И тогда он сказал то, что счел нужным. Что считал единственно
правильным и естественным.
- Дюн, я клянусь тебе никогда и никого, кроме тебя, не любить.
Ветер ли тронул верхушку темной кладбищенской елки? Или Дюнка,
смотревшая ОТТУДА, бурно завозмущалась, затрясла мокрыми волосами,
возмущенно вздернула заострившийся нос?
- Я сказал, - прошептал он неслышно. - Прости.
За спиной у него треснула ветка. Он напрягся, медленно сосчитал
до пяти - и обернулся.
Он не запомнил всех, кто был на похоронах - но почему-то был уве-
рен, что именно этого старика там не было. Мятый темный костюм, разби-
тые ботинки - может быть, кладбищенский сторож?.. У бродяги, промышля-
ющего пустыми бутылками, определенно не может быть такого волевого ли-
ца. И такого ясного взгляда.
- Я лум, - сказал старик, будто отвечая на беззвучный вопрос. -
Не беспокойся.
Лум. Утешитель на кладбище. Говорят, что ремесло это происходит
от какой-то забытой ныне веры. От служителей, когда-то находивших сло-
ва для самых больных, самых обескровленных потерей душ. Родители Дюнки
не прибегли к услугам лума, гордо не пожелали делить ношу собственного
горя; возможно, старик решил, что отбившийся от процессии Клав станет
его клиентом.
- Нет, - Клав отвернулся. - Спасибо, но... Я не верю во все это.
Мне не надо. Я сам.
- Во что ты не веришь? - удивился старик.
- Я хочу быть один, - сказал Клав шепотом. - С... ней. Пожалуйс-
та, уйдите.
- Ты не прав, - старик вздохнул. - Ты не прав... но я уже ухожу.
Только...
Клав досадливо поднял голову.
- Только, - старик пожевал губами, будто пытаясь на вкус подоб-
рать нужное слово, - ты... делаешь, что делать нельзя. Ты ее тревожишь
и зовешь. Ты ее держишь; тех, кто принадлежит ТОМУ миру, ни в коем
случае нельзя тащить СЮДА. Нявки...
Клав дернулся:
- Уходите.