"Елизавета Дворецкая. Щит побережья ("Корабль во фьорде" #3) " - читать интересную книгу автора

Помешивая похлебку, Атла гневно двигала ноздрями и поджимала губы,
словно продолжала мысленно спорить. Она сама не слишком понимала, почему ей
так противна мысль пойти поискать приюта в чужой усадьбе. Расставание со
старой усадьбой Перекресток было слишком внезапным, и даже память о зареве
пожара не могла убедить Атлу, что эта разлука бесповоротна. Искать себе
новый дом означало признать прежний мертвым. Нет больше гридницы, где она
днем пряла с женщинами шерсть, а вечером Орм и Виндир вечно ссорились из-за
лучшего места и нередко завершали ужин дракой на общую потеху. Нет
долговязого чудака Арне, который в эту зиму с чего-то вдруг начал к ней
подлаживаться: за дурочку посчитал, что ли? Чье-то расположение к ней
казалось Атле нелепостью и верным доказательством, что у того не все дома. И
Арне погиб, так и не успев поумнеть. Нет кухни, где столом для рабов служил
огромный черный камень. Рассказывали, что этот камень лежал себе и лежал на
своем месте, а уж кухню, вместе со всем домом, построили вокруг него. Нет
неряхи Асрид, которая никогда не закрывала дверь как следует и лишь
добродушно махала рукой, когда женщины жаловались на сквозняк. И женщин этих
тоже нет. Но образы были так живы и ярки, что хотелось оглянуться, пошарить
вокруг: где ты, моя привычная, вечная жизнь? Прежняя вечность сменилась
другой, но Атла еще была погружена в старую и нынешняя бесприютная жизнь
казалась дурным сном, нелепой ошибкой. Казалось, что они отстали и сейчас
догонят: и гридница, и черный камень-стол, и Асрид, и Арне...
По лицу Вальгарда было непонятно, о чем он теперь думает. Ему было лет
под сорок, но за те четыре года, что он прожил в Перекрестке, его лицо с
загорелой обветренной кожей, резкими морщинами на лбу и вокруг носа, с
темной короткой бородой совершенно не изменилось, и казалось, что это лицо,
как каменное, не изменится никогда. Вальгарда называли берсерком, но за
четыре года ему не представилось случаев проявить себя. Он был очень
спокойным человеком, но в его спокойствии чувствовалась такая мощь, что Атла
не удивилась и сразу поверила его немногословному рассказу. Не только
торговцы, но и иные воины могли бы бежать от него без памяти, поскольку сам
его вид уже говорил об очень серьезных намерениях.
- А может, и здесь скажут, чтобы мы убирались прочь! - продолжала Атла
через некоторое время. - Скажут, чтобы мы шли к троллям и им несли нашу
неудачу. Тогда что?
- Пойдем, - не сразу обронил Вальгард, поскольку Атла ждала ответа.
- Куда? - с напористым вызовом не отставала она, словно желая, чтобы
именно он, Вальгард Певец, ответил ей за злую судьбу. - К троллям?
- А хотя бы.
- И прекрасно! - со злым торжеством воскликнула Атла, как будто лучшего
ответа не могла и желать. - Пойдем к троллям! Если им так хочется! Наша
неудача! Болваны! Глупые, как треска! Они думают, что это наша неудача! Нет,
это их неудача! - горячо кричала она, обращаясь не столько к Вальгарду,
сколько к тем людям, которые остались позади и которым она не смогла этого
высказать. - Она у нас общая! Боятся о нас запачкаться! Нет уж, если неудача
пришла, то она достанет всех! Как ни запирай ворота! Мы-то пойдем к троллям,
а вот они как тут останутся?
Ее голос странно дрогнул, и Атла замолчала. Вальгард поднял глаза от
огня и посмотрел на нее. Девушка отвернулась от взгляда и, похоже, шмыгала
носом. Вальгард молчал, не умея утешать, да и не считая нужным. Война одних
людей лишила дома, а других сделала троллями. Слезы не разжалобят злой