"Елизавета Дворецкая. Щит побережья ("Корабль во фьорде" #3) " - читать интересную книгу автора

юг вдвоем, хирдман и служанка, два человека из целой усадьбы, оставшиеся в
живых и на свободе.
Усадеб и дворов они поначалу избегали: спать у огня приятнее, чем на
холодной земле, но лучше проснуться от холода, чем от звона оружия.
Пробираясь лесами, Атла и Вальгард не раз видели позади себя дымные столбы,
не раз замечали следы вражеских дружин. Они убегали от войны, но она
догоняла их. Не раз бывало так, что Вальгард, оглядываясь назад, невнятно
бормотал:
- Скорее, скорее! Старик идет! Старик догоняет!
Раньше, услышав подобное, Атла подумала бы, что удар по голове повредил
Вальгарду рассудок. Но сейчас она верила, что он видит шагающую над землей
исполинскую фигуру Одина - старика в серой облачной одежде, с копьем, на
которое Бог Битв опирается вместо посоха. И единственный глаз Старика зорко
шарит по земле, выискивая новую добычу... От него не скрыться, не убежать. И
часто Атле даже во сне слышалось предостерегающее:
- Старик идет! Старик догоняет!
Но сейчас у нее больше не было сил бежать.
На поляне глухо щелкнул отсыревший сучок под чьей-то ногой. Атла
вскочила и выглянула в щелочку двери. Сначала она увидела лошадь и
отпрянула: за месяц блуждания среди чужих она усвоила звериную осторожность
и недоверие ко всем без исключения. Но рядом с лошадью шел Вальгард. Атла
открыла дверь. Лошадь была нагружена увесистыми мешками. Это становилось
любопытно.
- Иди, погляди, что тут есть, - глухо бросил Вальгард, подойдя к самому
порогу.
- Где ты ее взял? - спросила Атла. - Ты никого не убил?
Вальгард издал неясный звук, который Атла предпочла понять как
отрицание. В случае согласия она испытала бы страх расплаты, но вовсе не
угрызения совести. Люди, у которых больше ничего нет и не будет, не могут
себе позволить особенно чуткую совесть.
Вальгард стал распутывать завязки мешков. На деревянных бирках
виднелась оттиснутая в воске печать, но знак чужой собственности никогда не
служил Вальгарду препятствием. Перед ним устоял бы и мало какой замок. Ремни
были завязаны на совесть, и Вальгард просто вспорол мешок ножом, чтобы не
возиться. Сунув руку в прореху, он вытащил полную горсть и показал Атле.
Увидев ячмень, она радостно ахнула. Прошедшие дни научили ее ценить
любую еду как величайшее сокровище. Если бы мешок оказался набит серебром,
она обрадовалась бы меньше. В покое и в беде все вещи имеют разную ценность.
Вальгард ухмыльнулся. Он тоже был доволен своей добычей, притом
доставшейся без малейшего труда. К сегодняшнему утру у них с Атлой оставался
на двоих такой кусок черствой овсяной лепешки, какого не хватило бы и
одному, а с охотой не слишком везло, и он собирался попросить у проезжих
людей что-нибудь поесть. Попросить и надеяться, что дадут, потому что иначе
он все равно возьмет. Вальгард не был жаден и никогда не брал лишнего, но
действительно нужное брал там, где найдет, не оглядываясь на законы и
обычаи. В своей силе Вальгард из Перекрестка не сомневался и легко справился
бы хоть с десятком торговцев. Как видно, они это поняли с первого взгляда и
предпочли убраться подобру, оставив ему лошадь с припасами. И хорошо, что не
пришлось никого калечить. А неплохие, однако, люди живут на восточном
побережье...