"Фридрих Дюрренматт. Авария (Почти правдоподобная история)" - читать интересную книгу автора

- Отлично, - каркнул, обрадовавшись, прокурор, словно добился важного
показания, и вставил монокль. - Нам всем приятно это слышать. Можно ли,
судя по этому прозвищу, сделать вывод о вашей личной жизни, милейший?
- Берегитесь, - прошипел защитник.
- Только условно, дорогой господин прокурор, - ответил Трапс. - Если у
меня что-нибудь и приключается с женщинами на стороне, то лишь случайно и
без честолюбивых претензий.
- Не будет ли господин Трапс столь любезен вкратце рассказать
собравшимся о своей жизни? - спросил судья, доливая "невшатель". -
Поскольку решено устроить суд над дорогим гостем и грешником и,
разумеется, упечь его на долгие годы, надлежало бы узнать о нем
поподробнее, что-нибудь личное, интимное, ну, скажем любовные похождения,
только по возможности с перцем и солью.
- Рассказывайте, рассказывайте! - хихикая, требовали старцы у
генерального представителя. Однажды они судили сутенера, он рассказал
увлекательнейшие и пикантнейшие истории, связанные с его ремеслом, и,
между прочим, отделался всего-навсего четырьмя годами тюрьмы.
- Что вы, - засмеялся Трапс, - мне, право, нечего рассказывать. Я веду
обычную жизнь, господа, признаюсь откровенно, самую что ни есть
заурядную... Выпьем!
- Выпьем!
Генеральный представитель поднял бокал, растроганно посмотрел на
четырех стариков, впившихся в него неподвижными совиными глазами, словно
он был особенно лакомым куском. Все чокнулись.
Солнце наконец зашло, и птичий гвалт стих; ландшафт был все еще виден
как днем - сады и красные крыши среди деревьев, лесистые холмы, а вдали -
предгорья и глетчеры; кругом царила умиротворенность, деревенская тишь,
праздничное ощущение счастья, Божьей благодати и всемирной гармонии.
Трудное детство было у него, рассказывал Трапс, меж тем как Симона
меняла тарелки и водружала на стол огромное дымящееся блюдо - шампиньоны в
сметане с вином. Его отец был фабричный рабочий, пролетарий, поддавшийся
идеям Маркса и Энгельса, озлобленный, мрачный человек, который никогда не
заботился о своем единственном ребенке; мать-прачка рано состарилась.
- Учиться мне пришлось только в восьмилетке, только в ней, - горестно
поведал он со слезами на глазах, жалея себя за невезучее прошлое, и поднял
бокал, в который было уже налито "резерв де марешо".
- Оригинально, - молвил прокурор, - оригинально. Только восьмилетка.
Значит, пробились собственными силами, уважаемый?
- Вот именно, - воодушевился Трапс, подогретый "марешо", окрыленный
дружеским вниманием и очарованный зрелищем мира Божьего за окнами. - Вот
именно. Еще десять лет назад я торговал вразнос и таскался с чемоданом из
дома в дом. Тяжкая работа, ходишь как бродяга, ночуешь где-нибудь в копне
сена или в сомнительной ночлежке. С самых низов пришлось начинать, с самых
низов. А теперь... если б вы видели мой текущий счет в банке, господа! Не
хочу хвалиться, но есть ли у кого-нибудь из вас "студебекер"?
- Будьте осторожнее, - шепнул обеспокоенно защитник.
- Как же это вам удалось? - поинтересовался прокурор.
- Будьте внимательнее и меньше болтайте, - напомнил защитник.
- Я сейчас единственный полномочный представитель фирмы "Гефестон" в
Европе, - заявил Трапс и обвел всех торжествующим взглядом. - Только