"Нодар Владимирович Думбадзе. Дидро" - читать интересную книгу автора

стороны в сторону. Затем постепенно выпрямил шаг и наконец пошел медленно,
но твердо и уверенно.
Ремни корзины глубоко врезались в плечи Дидро, жилы на лбу и шее
взбухли, глаза налились кровью.
- Останови его! - попросил я Эквтиме-брюхана.
- Скорее Супсу остановишь, чем его! - ответил он.
До приемного пункта было метров триста. Затаив дыхание, люди молча
взирали на еле видневшуюся под огромной ношей человеческую фигуру. Потом
толпа ожила, ахнула и хлынула следом. Впереди бежали дети.
- Давай, Дидройя!
- Еще немного, и брюки Нодара - твои!
- Жми, жми, Дидройя!
- Обойди сейчас его спереди и поздоровайся с ним! Вот будет потеха! -
пошутил кто-то.
- Давай, Дидро, осталось десять шагов!
- Восемь! Шесть!..
- Крепись, Дидройя! Один шаг!
Не снимая корзины, Дидро опустился на землю. С минуту он сидел не
двигаясь, с онемевшими руками и ногами. Потом, когда с лица сошла синева и
побледневшие как мел губы вновь обрели свой естественный цвет, Дидро
широко улыбнулся и навзничь опрокинулся на траву.
Четыре человека кое-как подняли корзину на весы. На чашку поставили
гирю, другую, подвесили третью, четвертую. Язычок весов не трогался с
места. Тогда принесли трехкилограммовый камень, привязали к чашке. У
весовщика Бенедикта от удивления глаза полезли на лоб.
- Вы что, сукины дети, решили угробить человека? - рявкнул он.
- Сколько? - спросил кто-то.
- Сто сорок одно кило!
- Ау-у-у! - вырвалось у толпы.
Все обернулись к лежавшему в траве Дидро, но его там уже не было.
- Дидройя, где ты?
И вдруг увидели: с поникшей головой, болтающимися, словно плети,
руками Дидро спускался по тропинке, вниз, к берегу Супсы. И впервые за всю
жизнь вдогонку не раздалось ни Дидройя-ежик, порт-артурский шпион, ни
Дидройя-ломовой, ойямовский выкормыш, ни Дидройя-мылоед!..
"141 кг" - записал я красным карандашом против фамилии Дидро
Эдемиковича Вешапидзе и закрыл тетрадь.
Вечером я завернул-в газету свои техасские джинсы и направился к
Дидро.
Двухкомнатный, крытый дранкой домик Дидро стоит у самого берега
Супсы. Все свое детство я провел здесь, в этих местах, и ни разу мне не
приходило в голову заглянуть в этот дом. Не знаю, было ли это проявлением
естественного чувства страха или стеснения, которое люди во всем мире
питают к жилищу одинокого человека...
Помню, в весеннюю пору я часто часами стоял на берегу, с трепетом
ожидая, что взбушевавшаяся Супса вот-вот унесет убогое жилище Дидро. Но
шли годы, а домишко стоял как ни в чем не бывало. Я как-то поделился
своими опасениями с дедушкой, и тот ответил:
- Что ты! Ты - дите! Вот я, старик, с самого моего детства во время
каждого паводка прощаюсь с этим домом, а он хоть бы что! Знал