"Нодар Владимирович Думбадзе. Не бойся, мама! (Роман) " - читать интересную книгу автора

- Батюк, что это такое? - спрашиваю я, всхлипывая, у бледного как
полотно Батюка.
- Ну, будет, будет! - бормочет он и садится в лужу рядом со мной.
- Нет, ты скажи! Ты объясни, как же это так?!
- Да кто мог подумать!.. Ушли, видать, мать их... Мы же не знали...
- Что нам теперь делать? Окоп-то пуст?
- Тю-тю... Нашел о чем думать! Впереди-то окопов знаешь еще сколько!..
Ладно, не плачь, и без твоих слез здесь полно воды! - Батюк улыбается
жалкой, вымученной улыбкой, и слезы, не переставая, льются из его голубых
глаз.
...Я спал весь день, и весь день у моего изголовья стояла женщина в
белом. Она улыбалась.
"Они, оказывается, на самом деле ушли, - говорил я. - Вы сказали, что
они уйдут ночью. Они и ушли. Но я не знал этого, клянусь, не знал. Я шел
на верную смерть.
Клянусь, боялся, но шел".
Женщина в белом улыбалась. Потом она исчезла, растворилась в тумане, и
там, где только что стояла женщина в белом, появился костер, огромный, с
синеватым пламенем, веселый костер. Я, Батюк и Виноградов сидели и грелись
у костра, озябшие, промокшие, измученные.
Ночью нас вызвал Шмидов.
- Ребятки, хорошие мои, я вас представил к награде!
- За что же, товарищ старший лейтенант? - спросил я.
- За пустой окоп! - улыбнулся он и протянул мне папироску.
...С войны отец вернулся с четырьмя орденами, тремя медалями, двумя
костылями и слегка заплетавшимся языком. Когда моя мать Манана вышла за
него замуж, родные ее, оказывается, разбушевались:
- Отец - Рыло, сын - хромой и заика, какие же у них пойдут дети?
Позже, когда я появился не хромой и не заика, родня простила мать...
...Я хорошо помню мать. Была она высока, стройна, бела. Глаза у нее
были огромные, голубые, а волосы - иссиня-черные. Каждое утро она
пришивала мне белоснежный воротничок, потом брала за руку, вела в школу и
сдавала учителънице Нуну. После уроков встречала у подъезда и вела за руку
домой. Мягкие, нежные, теплые руки были у моей матери Мананы. Я замечал:
на улице на маму часто оглядывались мужчины, иногда и женщины. Помню,
однажды, когда мы возвращались из школы, какойто дядя оглянулся на маму да
так и продолжал идти с повернутой назад головой.
- Ух, какая прелесть! - громко произнес дядя и тут же налетел на дерево.
- Ух, какая прелесть! - крикнул я и рассмеялся.
Мать сильно дернула меня за руку и ускорила шаг.
Наш подъезд убирала красивая курдянка Сара. Она же выносила мусор.
Когда не было воды, Сара приносила ее со двора. У Сары был сын, мой
ровесник Або. Он называл меня Джако, а я его - Пучеглазом, потому что он
ел много луку и глаза у него часто краснели и слезились.
Иногда за мусором приходил Або.
- Тетя Манана, мусор нету? - спрашивал он.
- Есть, Або, есть! - отвечала мать.
- Давай сюда!
Або уносил ведро с мусором, потом возвращался, ставил пустое ведро на
кухне и заходил в мою комнату. Он любил рассматривать иллюстрированные