"Александр Дюма. Мадам Лафарг " - читать интересную книгу автора

Останки Шарля Лафарга были вновь эксгумированы с тем, чтобы иметь новый
материал для исследований. 9 сентября Дюпюитрен представил новое заключение,
оно опять было отрицательным - следов мышьяка не найдено. Мадам Лафарг могла
надеяться на оправдание и едва не лишилась чувств от радости, как писали
газеты. Ее защитники, адвокаты Пайе, Бак и Лашо, тоже не скрывали своей
радости, но она оказалась преждевременной. Суд потребовал, чтобы Орфила
прибыл в Тюль и собственноручно произвел решающую экспертизу. Мэтр Пайе
воскликнул: "А если бы две экспертизы были против подсудимой, вы бы оказали
ей милость после благополучной третьей?" Исход процесса целиком зависел от
Орфила. В помощники ему дали врача Мари Гийома Альфонса Девержи и химика
Жана-Батиста Альфонса Шевалье. Прославленный фармаколог прибыл в Тюль 13
сентября, вместе с ним приехали препаратор де Бюсси, его постоянный
помощник, и г-н Оливье из города Анже. Орфила тут же приступил к делу.
"Вновь в зале суда запахло вареным трупом", - писала "Газетт де Трибюно"*.
______________
* "Газетт де Трибюно", № 4688, 16 сентября 1840, строка 1132


На следующий день 14 сентября г-н Орфила подошел к судейскому столу.
Публика затаила дыхание и услышала сказанные сумрачным голосом слова: "Я
обнаружил, что в теле г-на Лафарга есть мышьяк".
Ученый обработал парами аппарата Марша три фарфоровые тарелки, на двух
тарелках не осело ничего, на третьей появились нерастворимые бляшки мышьяка.
Судьба Марии была решена. Она предчувствовала катастрофу: волосы у нее
побелели за одну ночь. Чтобы оспорить отрицательный результат экспертизы
Орфила, она попросила приехать г-на Распая, но он не приехал.
17 сентября мадам Лафарг из-за ее болезненного состояния внесли в зал
суда в кресле, и она выслушала блестящую речь своего адвоката мэтра Пайе.
Среди прочего адвокат сказал следующее: "Она жила, погрузившись в себя, она
не придавала значения тому, что происходит вокруг". Защитник постарался
представить полной нелепицей все, на чем основывалось обвинение. Закончил он
свою речь так:
"Мужества, и еще раз мужества, страдалица Мария! Я возлагаю надежду на
провидение, оно чудесным образом поддерживало вас во время нелегких
испытаний, и оно не оставит вас. Да! Вы будете жить ради вашей семьи,
которая вас так любит! Ради ваших многочисленных друзей! Вы будете жить и
ради ваших судей - как подтверждение человеческой справедливости, когда ее
вершат чистые руки, светлые головы и сострадательные сердца!"
Увы! Присяжные, сохранившие враждебность к молодой женщине (может,
напрасно она высмеивала отсталые нравы Кореза в своих письмах, которые были
зачитаны во время судебных заседаний?), признали ее виновной, хотя и не
отрицали наличия смягчающих обстоятельств. И вот приговор: стояние у
позорного столба на площади Тюля (этого она впоследствии избежала - была
помилована) и пожизненные каторжные работы.
После того, как был вынесен приговор, приехал г-н Распай. Он сумел
добиться разрешения обследовать тарелки, с которыми работал г-н Орфила,
обследовал их и заявил: найденное количество мышьяка равняется сотой доле
миллиграмма; даже в двойном количестве мышьяк можно найти где угодно - хоть
в ножке президентского кресла. Он просил дать ему возможность ознакомиться с
реактивами г-на Орфила, уверяя, что подобная доза мышьяка могла возникнуть