"Александр Дюма. Предсказание (Собрание сочинений, Том 37) " - читать интересную книгу автора

служившей местом ночлега для запоздалых погонщиков мулов и скототорговцев, и
составляло всю таверну. То было некое подобие гигантского сарая, куда свет
попадал через дверь, доходившую почти до самой кровли; потолок был сделан,
как в библейском ковчеге, с открытыми балками, повторяющими контуры крыши.
Как и в ковчеге, там было некоторое количество животных: собак, кошек,
кур и уток, копошившихся на полу, а вместо ворона, который вернулся с пустым
клювом, и голубки, которая принесла оливковую ветвь, вокруг балок,
почерневших от копоти, днем на глазах у всех кружились ласточки, а по
ночам - летучие мыши. Что касается обстановки в этом зале, то она
ограничивалась самым необходимым для таверны, то есть столами, хромающими на
все четыре ноги, колченогими стульями и табуретами.
Три человека, находившиеся в этой комнате, были хозяин таверны, его
жена и проезжий лет тридцати - тридцати пяти.
Посмотрим, в каких отношениях они между собой и что их занимает.
Хозяин таверны, как главный в доме, будет упомянут нами первым;
предаваясь ничегонеделанию, он сидит верхом на плетеном стуле лицом к
спинке, положив на нее подбородок, и жалуется на плохую погоду.
Жена хозяина таверны сидит чуть позади мужа, устроившись так, чтобы
находиться ближе к свету: она прядет, облизывая нить, тянущуюся из кудели.
Тридцати-тридцатипятилетний проезжий не ищет света; напротив, он сидит
в самом отдаленном углу, повернувшись спиной к двери, и, видимо, пришел
сюда, чтобы выпить вина, судя по тому, что перед ним стоят кувшин и кружка.
Тем не менее, он, похоже, не собирается пить: положив локти на стол, а
голову - в ладони, он пребывает в глубоком раздумье.
- Собачья погодка! - брюзжит хозяин таверны.
- Ты жалуешься? - в ответ ворчит его жена. - Ты же сам ее хотел.
- Верно, - соглашается он, - но я ошибался.
- Тогда не жалуйся.
Услышав столь малоутешительный, хотя и вполне логичный довод, хозяин
таверны опускает голову, вздыхает и на какое-то время утихает. Молчание
длится примерно минут десять; после этого он поднимает голову и говорит то
же самое:
- Собачья погодка!
- Ты уже об этом сказал, - замечает жена.
- Ну так я скажу еще раз.
- Если ты это будешь говорить хоть до самого вечера, погода лучше не
станет, не так ли?
- Верно; но почему бы мне не побогохульствовать по поводу грома, ливня
и града?
- Тогда почему бы тебе заодно не побогохульствовать и по поводу
Провидения?
- Если бы я думал, что именно оно наслало такую погодку...
Хозяин таверны осекся.
- ... ты бы богохульствовал и по этому поводу. Признайся сейчас же.
- Нет, потому что...
- Что?!
- Потому что я добрый христианин, а не собака-еретик.
Услышав слова хозяина таверны: "Потому что я добрый христианин, а не
собака-еретик", проезжий, очутившийся в "Красном коне", точно кот в
мышеловке, очнулся от раздумий, поднял голову и с такой силой ударил