"Александр Дюма. Монсеньер Гастон Феб (Собрание сочинений, Том 37) " - читать интересную книгу автора

королевства Наваррского, даю вам слово.
- Увы, монсеньер, - возразила графиня, - вижу, что говорить так вас
побуждает не любовь ко мне, но ненависть к графу. Однако если вы поступите
так, как сказали, я не посмею вернуться к нему: мой супруг не захочет
принять меня и скажет, что я обманула его; вспомните, монсеньер, что он
выпустил сеньора д'Альбре из заключения по моей просьбе, и если вы взялись
отвечать за него, то я отвечаю за вас.
- Вернетесь вы или не вернетесь в графство Фуа, это ваше дело, а при
моем дворе вас всегда ждет место, подобающее знатной даме и моей любезной
сестре, - отвечал король Наваррский. - Деньги же, оказавшиеся у меня в
руках, я оставлю у себя.
Так графине и пришлось поступить: зная, как может вспылить ее супруг,
она не посмела возвратиться к нему и осталась в городе Памплоне, где
находился двор короля, ее брата.
Граф де Фуа все ждал свою супругу, но она не возвращалась, и он отрядил
к ней нарочного и отправил письмо с призывом возвратиться. Но она так и не
смела вернуться, несмотря на его приглашение, а он принял ее боязнь за
непокорство; получилось, что графиня опасалась недовольства супруга, а он
еще сильнее разгневался на нее и ее брата.
А юный Гастон пока рос как деревце, посаженное в благодатную почву. Ему
едва исполнилось пятнадцать лет; и лицом и храбростью этот красивый юноша
был похож на отца и во всем как мужчина и рыцарь стремился подражать ему.
Волосы у него были белокурые, что так высоко ценится в южных странах, такие
же, как у отца (из-за них того и называли прекрасным Фебом), а глаза черные,
как у матери, и контраст этот был особенно прелестен при бледном цвете его
лица. Граф де Фуа обожал сына; в его полное распоряжение он предоставлял
своих собак (а его пристрастие к ним уступало только привязанности к сыну) и
свое охотничье снаряжение (дороже ему были только военные доспехи). Каждое
утро любимому сыну выдавалось пять-шесть ливров для раздачи милостыни у
дверей замка, так что окрестные бедняки обожали молодого наследника не
меньше, чем его отец.
Как у Феба де Фуа был юный и прекрасный сын, так и у графа д'Арманьяка
была юная и прекрасная дочь. Ее прелестное улыбающееся личико выражало
столько радости и доброты, что ее всюду называли "веселая Арманьячка".
Родители их, так долго находившиеся в разладе, видели в согласии своих детей
возможность объединить оба рода, и дочь Жана была помолвлена с сыном Феба, а
приданое ее составляли те двести тысяч ливров, которые граф д'Ар-маньяк
оставался должен графу де Фуа. После помолвки юный Гастон стал смелее
выражать свои желания и стремления. Он попросил и получил у отца разрешение
съездить в Наварру повидаться с дядей и матерью. Граф Феб дал сыну
подобающую свиту, и тот отправился в Памплону.
Графиня приняла его так, как мать может принять сына, которого не
видела шесть лет, а король Наваррский - как орудие, которое можно
использовать в своих интересах. Юный Гастон отвечал дружелюбием на то, что
ему казалось благожелательством, не отличая истинного от притворного.
Наслаждаясь добрым расположением матери и дяди, он прожил в Памплоне три
самых счастливых месяца своей короткой жизни. Перед отъездом он сделал все
что мог, чтобы убедить свою мать вернуться в Ортез. Она спросила, поручил ли
ему граф привезти ее назад. Гастон, приученный к правдивости, вынужден был
признаться, что они с отцом об этом не говорили. Тогда оскорбленная гордость