"Александр Дюма. Женитьбы папаши Олифуса (Собрание сочинений, том 34)" - читать интересную книгу автора

синиц?
- С удовольствием.
Эта обивка стен из пернатых, воздух, отравленный зловонием трупов,
конвульсии и крики агонизирующих птиц вызвали у меня тошноту.
Мы снова пересекли сад, и на этот раз, одним глазом наблюдая за старым
вороном, другим - за слугой, я заметил у них сходство движений, когда они
ловили и убивали насекомых. Несомненно, один из них подражал другому: то ли
ворон слуге, то ли слуга ворону.
Поскольку было известно, что ворону сто двадцать лет, а слуге - никак
не более сорока, я заподозрил в подражательстве последнего.
Галерея синиц была расположена в противоположном углу сада. Стены этого
маленького павильона были покрыты крыльями и головками воробьев, украшены
крыльями, головками и хвостиками синиц.
Представьте себе большой серый ковер с синими и желтыми рисунками.
Здесь были круги, розетки, звездочки, арабески - словом, все, что может
изобразить болезненная фантазия с помощью птичьих тел, лапок и клювов.
Промежутки были заполнены кошачьими головами - с разинутой пастью,
сморщенной кожей, блестящими глазами. Под головами - кошачьи лапы,
скрещенные на манер костей, обычно сопровождающих изображение черепа.
Над головами были укреплены таблички следующего содержания:

"МИСУФ. Приговорен к смертной казни 10 января 1846 года за вред,
причиненный двум щеглам и одной синице".

"ДОКТОР. Приговорен к смертной казни 7 июля 1847 года за кражу сосиски
с жаровни".

"БЛЮХЕР. Приговорен к смертной казни 10 июня 1848 года за то, что пил
молоко из чашки, приготовленной мне к завтраку".

- Похоже, - сказал я, - ваш хозяин, подобно нашим старым феодальным
сеньорам, присвоил себе право вершить правосудие и карать.
- Да, сударь, как видите; он не знает пощады и говорит, что, если бы
каждый поступал так же, как он, уничтожая грабителей, воров и убийц, вскоре
на земле остались бы лишь добрые и полезные животные, а люди, имея перед
собой только хорошие примеры, становились бы лучше.
Я склонился перед этим утверждением.
Я уважаю коллекционеров, но не понимаю их. В Генте мне как-то пришлось
посетить одного любителя пуговиц; его увлечение поначалу мне казалось
смешным, но в конце концов стало интересным. Он разложил свои пуговицы по
разрядам - с девятого века и до наших дней. Коллекция начиналась пуговицей
от платья Карла Великого и заканчивалась пуговицей от мундира Наполеона;
здесь были пуговицы всех полков, когда-либо существовавших во Франции, от
вольных стрелков Карла VII до венсенских стрелков; среди этих пуговиц были
деревянные, свинцовые, медные, цинковые, серебряные, золотые, рубиновые,
изумрудные и бриллиантовые; коллекцию оценивали в сто тысяч франков, а
хозяину его она обошлась, возможно, и в триста тысяч.
В Лондоне я знал одного англичанина, собиравшего веревки висельников.
Он объехал оба полушария; были у него и свои агенты. С их помощью, да и
лично сам он связался с палачами во всех частях света. Стоило повесить