"Александр Дюма. Сан Феличе, книга 2 (Собрание сочинений) " - читать интересную книгу автора

Опасаясь несчастья, избрали путь, предложенный слугой. Стекло было
разбито, окно растворено. Слуга влез в кабинет и тотчас же, испустив крик,
отпрянул к окну.
Ванни сидел, откинувшись и склонясь на ручку кресла, с перерезанным
горлом. Он перерезал себе сонную артерию бритвой, которая лежала рядом, на
полу.
Кровь залила стол - тот, за которым столько раз взывали к крови; по
зеркалу, перед которым Ванни вскрыл себе артерию, стекали красные брызги;
письмо, в котором он сообщал причину самоубийства, было запятнано кровью.
Смерть наступила почти мгновенно, без конвульсий, без страданий.
Бог, который был к нему суров, предоставив как единственное убежище -
могилу, был, по меньшей мере, милосерден, послав прокурору такие последние
минуты.
"Кровь Гракхов породила Мария", - сказал Мирабо. Кровь Ванни породила
Спецьяле.
Быть может, для единства нашего повествования следовало бы вывести
вместо Ванни и Спецьяле одного человека; но неумолимая история требует,
чтобы мы констатировали тот факт, что Неаполь предоставил своему королю двух
Фукье-Тенвилей, тогда как Франция дала Революции только одного.
Урок, который судьба преподала Ванни, был забыт. Порою недостает
палачей, чтобы приводить в исполнение приговоры, но никогда нет недостатка в
судьях, чтобы эти приговоры выносить.
На другой день, к трем часам пополудни, погода прояснилась и подул
попутный ветер; английская эскадра, снявшись с якоря, вышла в открытое море
и исчезла за горизонтом.


LXXIX

ПЕРЕМИРИЕ

Отъезд короля, хотя этого события и ждали последние два дня, привел
Неаполь в полное оцепенение. Пока английские суда стояли на якоре, народ,
толпившийся на набережных, все еще надеялся, что король, тронутый их
мольбами и заверениями в преданности, изменит свое решение и не покинет
столицу; люди оставались на берегу до тех пор, пока последнее судно не
скрылось за туманным горизонтом, и лишь тогда, печальные и безмолвные, стали
расходиться. Они все еще находились в подавленном состоянии.
Вечером странный слух пронесся по улицам Неаполя. Мы воспользуемся
неаполитанским восклицанием, которое великолепно выражает нашу мысль, -
люди, встречаясь, говорили друг другу: "Пожар!" Но никто не знал, ни где
этот пожар, ни что его вызвало.
Народ снова собрался на берегу. Густой дым, клубясь над самой серединой
залива, подымался к небу, отклоняясь с запада на восток.
Это горел неаполитанский флот, подожженный маркизом Ница по приказу
Нельсона.
Это было великолепное зрелище. Но обошлось оно дорого!
Сожжению было предано сто двадцать канонерских лодок.
Эти сто двадцать лодок пылали одним огромным костром, который был виден
с другой стороны залива, где на некотором расстоянии друг от друга стояли на