"Александр Дюма. Дочь регента (Собрание сочинений, Том 13) " - читать интересную книгу автора

- Монсеньер любит все новое? - Да.
- Неожиданное? - Да.
- Ну, тогда так и будет, вот все, что я могу вам сказать.
- Хорошо, - согласился регент, - значит, сначала в Люксембургский
дворец, а потом?
- Потом в Сент-Антуанское предместье.
И после этого уточнения кучер получил приказ не ехать в Пале-Рояль, а
повернуть к Люксембургскому дворцу.


II

СЕМЬЯ ОПРЕДЕЛЕННО СТАНОВИТСЯ НА ПРАВЕДНЫЙ ПУТЬ

Госпожа герцогиня Беррийская, к которой направился Филипп Орлеанский,
что бы ни говорили, была его самой любимой дочерью. В возрасте семи лет она
заболела, врачи сочли ее заболевание смертельным и отказались от девочки;
брошенная врачами, она оказалась на руках отца, который, как известно,
немного разбирался в медицине, и он, врачуя ее по своей методе, сумел ее
спасти. С этих пор родительская любовь перешла у регента разумные границы:
он позволял этой волевой и надменной девочке делать все, что ей
заблагорассудится. Воспитание ее было очень запущено, потому что целиком
зависело от ее желаний, но это, впрочем, не помешало Людовику XIV выбрать ее
в жены своему внуку, герцогу Беррийскому.
Всем известно, что смерть трижды обрушилась на королевское потомство, и
в течение нескольких лет неожиданно умерли великий дофин герцог Бургундский,
герцогиня Бургундская и герцог Беррийский.
Оставшись вдовой в двадцать лет и любя своего отца почти так же нежно,
как он ее, герцогиня Беррийская - красивая, молодая и очень любящая
удовольствия - могла выбирать между Версалем и Пале-Роялем; не колеблясь ни
минуты, она стала принимать участие в праздниках, развлечениях, а иногда и
оргиях герцога в Пале-Рояле; неожиданно об отношениях отца и дочери поползли
странные слухи, исходящие одновременно из Сен-Сира и из Со, от госпожи де
Ментенон и госпожи дю Мен. Герцог Орлеанский, с присущей ему беззаботностью,
оставил их без внимания, и слухи превратились в настойчивые и откровенные
обвинения в кровосмесительной связи. И хотя в глазах человека, хорошо
знающего эту эпоху, они не имеют никакой исторической ценности, для людей, в
чьих интересах было очернить частное лицо и тем умалить заслуги
государственного деятеля, эта клевета оказалась неплохим оружием.
Но и это было еще не все. Возрастающая привязанность герцога подкрепляла
эту молву. Он отдал дочери, которая и так уже имела шестьсот тысяч ливров
ренты, еще четыреста тысяч из своего состояния, что составило около миллиона
годового дохода; он подарил ей Люксембургский дворец и приставил к ее
персоне роту гвардейцев; кроме того, когда, к полному отчаянию блюстителей
старого этикета, герцогиня Беррийская проехала по Парижу, переполошив всех
горожан громом военного оркестра, который выступал перед ней, отец ее только
пожал плечами; а когда она приняла венецианского посла, сидя на троне,
стоявшем на возвышении из трех ступеней, что чуть было не поссорило Францию
с Венецианской республикой, он только рассмеялся.
И более того, он готов был исполнить ее уж совсем непомерное желание -