"Александр Дюма. Инженю (Собрание сочинений, Том 48) " - читать интересную книгу автора

готовиться к отъезду, Парни, чтобы зарифмовать последние стихи из сборника
"Галантная Библия", а Флориан, чтобы приступить к работе над своей
вступительной речью в Академии; пока Метра, потерявший репутацию среди
охотников до новостей, чьим кумиром он был, углубился в коридоры цирка,
отправившись спросить "Парижскую газету" в кабинете для чтения Жирардена;
пока в обсаженных тополями аллеях, выходящих в липовую рощу и пересекающих
Пале-Рояль во всю его длину, прогуливались щеголихи и мюскадены, нисколько
не волнуясь о том, кто еще министр, а кто уже нет (щеголихи - в шляпах из
черного газа, прозванных коробками для векселей потому, что у них не было
днища; мюскадены - в жилетах, украшенных портретами знаменитостей тогдашнего
дня, двух модных героев, Лафайета и д'Эстена), - наши патриоты перешли
площадь Пале-Рояля, углубились в улицу Сен-Тома-дю-Лувр, дошли до Нового
моста и по улице Фоссе-Сен-Жермен вышли на Павлинью улицу, где жил Дантон.
По дороге каждый из них узнал, с кем он имеет дело. Эбер, как нам уже
известно, последовательно произнес фамилии Дантона и Марата, но они
представляли собой явно недостаточные сведения, если учесть, что фамилия
Марата бьиа едва известна, а фамилия Дантона - совершенно неизвестна; однако
к собственной фамилии каждый прибавил свои звания и должности, поэтому
Дантон узнал, что идет бок о бок с автором книг "Цепи рабства", "Человек,
или Принципы и законы влияния души на тело, а тела на пушу" "Литературная
смесь", "Разыскания об огне, электричестве и свете", "Оптика Ньютона" и,
наконец, "Академические доклады, или Новые открытия в области света"; Марат
же узнал, что идет под руку с Жоржем Жаком Дантоном, адвокатом при
королевских советах, последним отпрыском славной буржуазной семьи из
Арси-сюр-Об, уже три года женатым на прелестной женщине по имени Габриель
Шарпантье, и отцом двухлетнего шалуна-сына, на кого он, подобно всем отцам,
возлагает самые большие надежды.
Вместе с Дантоном в доме проживал его отчим, г-н Рикорден; отец Дантона
умер молодым, и мать снова вышла замуж; но отчим так безукоризненно
относился к Дантону, что тот почти не замечал постигшей его утраты. Итак,
г-н Рикорден располагался на третьем этаже в большой квартире, выходившей на
улицу, тогда как Дантон занимал маленькую квартиру с окнами на торговый
пассаж. Квартиры отчима и пасынка сообщались между собой дверью, и совсем
недавно, надеясь на будущую клиентуру молодого адвоката при королевских
советах, г-н Рикорден отделил от собственной квартиры большой салон, где
Дантон устроил себе кабинет. Благодаря этому прибавлению молодой семье стало
удобнее: Дантон со своей мощной жизненной энергией укрылся в просторном
кабинете, а жене, сыну и кухарке - единственной прислуге в доме -
предоставил все остальное в квартире, которая состояла из большой общей
кухни, служившей и отчиму и пасынку, прихожей, спальни и гостиной.
В эту гостиную, украшенную портретами г-жи Рикорден и г-на
Шарпантье-отца, и ввели Марата. Два этих портрета воплощали законченные типы
тогдашней буржуазии и только лучше оттеняли портрет, на котором Дантон был
изображен во весь рост: он стоял, вытянув руку, и словно хотел сойти с
холста; картина эта, если ее рассматривать вплотную, представляла собой
эскиз, в котором нельзя было ничего разобрать; но, когда вы отступали на
несколько шагов, изучая ее с некоторого расстояния, все эти положенные
густым слоем краски словно прояснялись и перед вами возникал набросок - это
верно, - но набросок живой, полный огня и таланта. Его за несколько часов
сделал Друг Дантона - молодой человек по имени Жак Луи Давид.