"Александр Дюма. Парижане и провинциалы (Собрание сочинений, Том 55) " - читать интересную книгу автора

как железо испытывает притяжение магнита. Господин Пелюш был рад, что его
так резко вырвали из грустного оцепенения и ему на какое-то время удалось
найти, как он выражался несколько иносказательно, вкус к чему-либо, но в то
же время его гордость восставала при мысли, что он признает правоту Мадлена,
если согласится придать некоторую ценность пустяковым безделушкам,
презираемым им до тех пор. Находясь в таком расположении духа, он опасался,
как бы одно неосторожное слово не выдало г-же Пелюш его душевное состояние,
и в общении с ней сохранял дипломатичное молчание.
Но та, будучи не в силах, несмотря на всю свою проницательность, даже
заподозрить, что творилось в голове мужа, пошла прямо к цели.
Мы уже говорили, что, каковы бы ни были художественные высоты, на
которые притязал шедевр г-на Пенсона, для г-жи Пелюш эти достоинства могли
быть выражены лишь в цифрах. Она в самом начале, как вы видели, некоторое
время сомневалась в истинности столь высокой цены ружья, ставшего
собственностью г-на Пелюша, а вернее, их общей собственностью; однако
единодушное восхищение всех посетителей успокоило ее на этот счет, она уже
мечтала лишь о том, чтобы извлечь наилучшую возможную выгоду из этого
нежданно доставшегося им предмета, и с непосредственностью людей, которыми
владеет навязчивая идея, за минуту адресовала мужу, желая узнать, что он
собирается делать с этим ружьем, десяток вопросов, не дав ему даже времени
ответить хотя бы на один из них.
Несколько ошеломленный такой говорливостью своей половины, г-н Пелюш
заколебался; но затем он попытался ответить общими фразами, такими, как:
"Надо посмотреть", "Об этом стоит подумать", "У нас еще есть время решить
этот вопрос". Так что г-же Пелюш не составило труда распознать за этими
колебаниями вздорное желание, недоступное ее пониманию, оставить у себя
данную вещь, которую она считала совершенно бесполезной для их коммерции.
- Все равно, - сказала она, - надо будет что-то решать, Пелюш.
Подумай, три тысячи франков, пущенные в оборот, дают минимум десять
процентов прибыли, то есть триста франков в год, а если добавить к тремстам
франкам еще триста, то получишь шестьсот франков, а шестьсот франков...
- Ты забываешь о сложных процентах, жена! - вскричал г-н Пелюш,
впервые позволяя себе безобидную насмешку в отношении той, которая имела
честь носить его имя. - Разве мы недостаточно богаты, козочка, чтобы
позволить себе маленькую прихоть?
- Утверждают, Пелюш, что если каждое утро в течение года есть сырые
яйца, то это убивает человека, - серьезно ответила Атенаис. - Прихоти,
видишь ли, то же самое, что сырые яйца: привыкаешь каждый день начинать с
какой-либо прихоти, а на триста шестьдесят пятый день просыпаешься в
долговой тюрьме.
- Атенаис, Атенаис! Вы сошли с ума! - вскричал г-н Пелюш,
почувствовав, как при этих словах ледяная дрожь пробежала у него по
позвоночнику. - Припомните-ка, что последняя опись товара показала
полмиллиона. И потом, видишь ли, - добавил он, возвращаясь к супружескому
"ты" и льстя г-же Пелюш, - мое политическое положение требует, чтобы я тем
или иным способом поощрял искусства. Посмотри-ка на короля Луи Филиппа, его
без малейшего риска можно принять за образец, когда речь идет о
бережливости, но разве недавно ты не читала в правительственных ведомостях,
что Версальская галерея стоила ему двенадцать миллионов? Мы конституционные
наследники больших вельмож, козочка, а положение обязывает.