"Александр Дюма. Княгиня Монако (Собрание сочинений, Том 57) " - читать интересную книгу автора

священников. Он был красив, как Аполлон; и в самом деле, невозможно сыскать
на свете двух более похожих людей, чем Филипп и король, разве что красота
моего друга кажется намного более подлинной. Едва лишь увидев меня, Филипп
бросился к моим ногам, охваченный непостижимым восторгом. Признаться, я была
этим несколько смущена. Желая выйти из неловкого положения, я спросила
Филиппа, как ему удалось вырваться на свободу и зачем он явился в Авиньон.
- Я приехал встретиться с вами, мадемуазель, а также молить вас о
помощи и покровительстве, чтобы выйти из своего заточения и покончить с
бездействием; чтобы вернуться к той жизни, какой живут другие; чтобы занять
свое место под солнцем и стать достойным вас.
- Однако, Филипп, по-моему, вы хотите слишком многого сразу.
- Все мои желания, в сущности, сводятся к одному, мадемуазель: меня
лишили всяких прав и держат в тюрьме с тех пор, как я появился на свет, мне
отказывают в том, что дозволено людям моего возраста, - возможности, по
крайней мере, делать свою судьбу, если она еще не сложилась. Мне надоел этот
произвол, и я больше не собираюсь с ним мириться.
Я умирала от любопытства; настал момент засыпать Филиппа вопросами, и я
горела желанием начать это делать, но никак не могла решиться.
- Однако, Филипп, - наконец, отважилась я спросить, - вы от кого-то
зависите?
- Ни от кого.
- А этот господин де... Сен-Мар?
- Это слуга Мазарини.
- А как же ваши отец и мать?
- У меня их никогда не было.
- Они есть у всех.
- А у меня их нет, - ответил он с горечью.
- А королева, а кардинал? Они же к вам благоволят, они вас любят.
- Скажите лучше, что они подвергают меня гонениям, ибо по их воле я
лишен всего; по их приказу я покинул Венсен и душеньку Ружмон, которая была
так добра. По их же приказу меня передали на попечение моего тюремщика,
который наложил на меня железные оковы, держит под замком, как преступника,
и не дает мне знаться даже с домашней челядью; когда же изредка, раз в
месяц, он выводит меня на прогулку в лес и поле, то, как вы сами видели, он
запрещает мне смотреть по сторонам, не позволяя взглянуть даже на бедных
детей, брошенных на обочине дороги и столь же несчастных, как я.
- Бедный Филипп!
- Этот человек хотел бы заставить меня носить маску, ибо, как видно,
мое преступление заключается в моем лице. Он постоянно надевает на меня
картонную маску, а я постоянно ее срываю - мне душно в ней, она меня жжет.
Если бы вы знали, как жестоко я поплатился за счастье видеть вас в течение
четверти часа!
- Как же вам удалось оттуда сбежать? В вашей темнице такие надежные
запоры.
- Более надежные, чем когда бы то ни было; но мое терпение лопнуло. У
меня были деньги, и я не захотел больше ждать; вы были в Авиньоне, и я был
уверен, что доберусь сюда. Я был посажен под арест в своей комнате на три
дня за то, что казался расположенным к неповиновению, чего мой повелитель не
выносит. Однажды утром, когда мне принесли порцию еды, я отказался открыть
дверь, отказался сделать это и вечером - всем известно, что я довольно часто