"Александр Дюма. Ночь во Флоренции при Алессандро Медичи " - читать интересную книгу автора

совершенств, никогда не встречавшая себе равной меж прочих земель, которые в
своем стремлении приблизиться к идеалу прекрасного вынуждены идти
проторенным ею путем.
За Грецией следует Италия - полуостров, тоже окруженный тремя морями:
Тирренским, Средиземным и Адриатическим; она спешит свергнуть своих царей,
утверждает республику и признает над собой императоров лишь с приближением
если не физического, то нравственного своего упадка.
Для развития общества она сделала больше, чем Греция,
довольствовавшаяся тем, что основывала колонии; Рим не просто колонизирует,
он усыновляет, он вбирает в себя народы, он уподобляет себе все нации, он
поглощает мир: восточная цивилизация и варварство Запада тянутся к нему,
чтобы раствориться в нем. Он открывает Пантеон всем божествам языческого
мира, а потом, одним взмахом сметая и Пантеон, и алтари, и идолов,
преклоняет колени на Голгофе у древа свободы, отесанного в крест.
И вот, прямо на глазах, под сенью этого креста одна за одной всходят
республики.
Но где они возникают прежде?
На морских берегах.
Уже во времена Солона было подмечено, что самые независимые из людей -
моряки, ибо море, как и пустыня, - извечное прибежище от тирании. Тому, кто
беспрестанно находится между небом и водой, между необъятностью и
безбрежностью, нелегко признать над собой иного господина, кроме Бога.
Оттого-то Венеция - даже не земля, а скопление островков - гордо шагает
первой со стягом свободы в руках. Что представляет собой ее народ? Несколько
бедняцких семей Аквилеи и Падуи, переселенцев, бежавших от Аттилы, этого
варвара из неповоротливой Азии. Первоначально выборные вожди населения
каждого островка управляют каждый по-своему, но со временем жители островной
группы приходят к более тесному единению и в 697 году избирают общего
верховного главу. Подпав под владычество Восточной Римской империи, Венеция
до поры будет признавать его, но к началу X века, выйдя из-под докучливой
опеки, сама берет под покровительство прибрежные города Истрии и Далмации.
За владычицей Адриатики следует Пиза. С 888 года она становится
самоуправляемой и, учредив республику, выходит в ряд могущественнейших
морских торговых держав Италии; отвоевывает одну часть Сардинии у арабов,
другую - у генуэзцев; от папы получает в лен Корсику; распространяет свое
господство на Палермо, Балеарские острова и Эльбу; ухитряется вытребовать в
Константинополе, Тире, Лаодикее, Триполи и Птолемаиде значительные торговые
льготы и привилегированные кварталы. А для ослабления ее могущества, утраты
ею былого значения - короче, для падения Пизы, понадобится не только чтобы,
поддерживая наперекор своему происхождению притязания германских
императоров, она сделалась прогибеллинской, но и другое: четырем гвельфским
городам - Пистойе, Лукке, Сиене и Флоренции - придется заключить союз, дабы
вместе задушить могучего ренегата.
Ее исконная соперница, Генуя, лежащая у подножия бесплодных гор, стеной
отделяющих ее от Ломбардии, уже в X веке кичится тем, что ей - с целым
флотом торговых и военных кораблей - принадлежит один из лучших европейских
портов, благодаря его расположению недоступный для посягательств Империи, и
предается морской торговле и мореходству с той неукротимой
предприимчивостью, которая четырьмя веками позже распахнет новый мир перед
одним из ее сыновей. Разграбленная сарацинами в 936 году, она меньше чем