"Александр Дюма. Учитель фихтования" - читать интересную книгу автора

- Неужели?
- Извините, но меня ждет экипаж. Честь имею кланяться.
- Ваш покорнейший слуга.
"Черт возьми, - подумал я, - мне определенно не везет: встретил
одного порядочного соотечественника, да и тот уезжает в день моего
приезда".
В своем номере я застал мальчика, приготовлявшего мне постель. В
Петербурге, как и в Мадриде, принято отдыхать после обеда. Два летних
месяца здесь более жаркие, чем в Испании.
Мне и в самом деле нужно было отдохнуть, так как я все еще чувствовал
усталость после своего чудесного путешествия; кроме того, мне хотелось
поскорее насладиться великолепными петербургскими ночами, о которых я так
много был наслышан. Я спросил поэтому мальчика, не знает ли он, как
достать лодку, чтобы покататься вечером по Неве. Тот ответил, что лодку
достать легко, и если я дам ему на чай десять рублей, он это устроит. Я
уже умел разбираться в русских бумажных деньгах, дал ему красную бумажку и
велел разбудить себя в девять часов вечера.
Красная бумажка оказала свое действие: ровно в девять мальчик
постучался в дверь моего номера и сказал, что лодка готова.
Ночь была мягкая и светлая. Можно было легко читать и прекрасно все
видеть даже на большом расстоянии. Дневная жара сменилась вечерней
прохладой, воздух был насыщен ароматом цветов.
Весь город, казалось, высыпал на набережную. На Неве, против
крепости, стоял огромный баркас, на котором было более шестидесяти
музыкантов. Вдруг раздались звуки чудесной музыки. Я приказал своим двум
гребцам подъехать как можно ближе к этому прекрасному громадному оркестру.
Оказалось, что все музыканты играли на рожках. Впоследствии, когда я ближе
познакомился с русским народом, меня перестала удивлять как роговая
музыка, так и целые громадные деревянные дома, построенные плотниками с
помощью одних только пил и топоров. Но в тот момент я слышал эту музыку
впервые и был ею очарован.
Концерт на воде длился далеко за полночь. Уже было около двух часов
утра, а я все еще не отъезжал от баркаса, готовый и дальше слушать эту
чарующую музыку. Казалось, что концерт давался исключительно для меня и
что он больше не повторится. Мне удалось поближе рассмотреть эти
музыкальные инструменты. Они оказались обыкновенными рожками, из которых
извлекают разнообразные звуки.
Я вернулся в гостиницу, когда уже было светло, в восторге от белой
ночи, от превосходной музыки и широкой, как море, реки, отражавшей,
подобно зеркалу, все звезды и все фонари.
Петербург в действительности превзошел мои ожидания, и если он не был
парадизом, то, во всяком случае, чем-то сродни ему.
Я долго не мог заснуть. Музыка все еще раздавалась у меня в ушах. Я
лег в три часа, а в шесть уже был на ногах.
Я достал на родине несколько рекомендательных писем, но намеревался
вручить их не раньше, чем устрою публичный сеанс фехтования: мне не
хотелось давать о себе объявление. Из писем я взял только одно, которое
некий мой друг просил лично передать адресату. Письмо было от его
любовницы, обыкновенной гризетки Латинского квартала, на конверте стоял
адрес ее сестры, продавщицы в каком-то модном магазине: