"Яцек Дукай. Ксаврас Выжрын" - читать интересную книгу автора

что уже пора спать; даже они делают это каким-то сдавленными голосами, как
будто опасаясь заслужить строгое наказание за превышение уровня звука, хотя
здесь вовсе нет никаких охранников, никаких солдат, никаких казенных
чиновников - одни беженцы. Тем не менее - говорят по-русски. С нью-йоркской
перспективы Смиту это казалось еще одним искусственным актом принуждения,
повсюду уже игнорируемым - ведь после смерти Сталина уже никому не грозила
петля за разговор на польском - тем временем, это оказалось, наверное,
самым стойким остатком прошлой эры. Есть такие дети, говорил силезец с
каким-то горьким презрением, есть такие дети, что уже вообще: только
по-русски. С нью-йоркской перспективы это казалось уже совершенно
невозможным. Три четверти века - неужто это так много? Неужто это и вправду
так много? А ведь достаточно на минутку задуматься, чтобы понять, что из
людей, которые обучились в детстве польскому если не родному, то, во всяком
случае, семейному языку, сегодня остались лишь недобитые крохи; что
доминирующее сейчас поколение - это поколение людей, которым ночью снятся
кровавые кошмары, если в общественном месте у них выскользнет хоть
полсловечка на польском. Можно осуждать жестокость подобных методов, но
ведь никто и не отрицает их эффективности.
И вот тут, как бы в качестве комментария к собственным размышлениям,
Смит услыхал запущенную с магнитофона с трещащим динамиком - польскую
песенку. Одаренный исключительно низким голосом мужчина печально заводил
под аккомпанемент расстроенной мандолины; запись была просто ужасная. Смит
этой песни не знал, хотя слыхал уже немало подобных кичевых завываний,
сделанных под народные припевки.

Черной Зоське - цветок черный
Черной Зоське - черная сирень,
Поцелуйчик - девочке в веснушках,
....

(((

Его разбудил Витшко, потормошив за рукав.
- Ч-чего...?
- Собирайся, пошли.
Смит моментально пришел в себя. Было раннее утро, и, судя по углу
падения солнечных лучей - только-только светало. Он собрал свои вещи,
закинул на плечо рюкзак. Люди спали, никто не смотрел на них. В дверях
разминулись с сонной женщиной, возвращающейся из толчка, располагавшегося
возле самого кладбища.
На веранде Смит схватил контрабандиста за рукав.
- Да, - ответил силезец еще до того, как американец успел задать
вопрос.
Они пошли.

(((

На выходе из города был блок-пост; там стоял бронетранспортер, на нем
лежало двое русских, третий сидел рядом, на траве, и лопал колбасу, запивая
какой-то мутной жидкостью из грязной фляги с мятой шейкой. Рядом с ним