"Яцек Дукай. Ксаврас Выжрын" - читать интересную книгу автора

- Посмотрим.
Она без всякой уверенности кивнула. Сплюнула косточкой и уселась рядом
со Смитом, опираясь о бетон спиной и подтянув коленки под самый подбородок.
- Мама говорит, что на сей раз это уже конец.
Смит не понял.
- Конец?
- Нуу, начнут драться, а потом придут китайцы.
- А русские?
- А что русские? - фыркнула она. - Им дадут водки, и все будет
спокойно.
Смит смеялся про себя, слушая этот политологический анализ.
- А папа? - спросил он.
- Что?
- Ну, что думает по этому поводу он?
- Э-э, пан, папу моего вот уже три года назад забрали.
- Забрали?
- Ну мертвый о, мертвый. - Она приложила сложенные пистолетиком пальцы
к своему виску. - Бац! Знаете, как при этом вылетают мозги? Серый такой
холодец на стенке. Но иногда пуля остается внутри, и тогда ничего не видно.
Но если очередь из влода, тогда головы совсем нет. Та-та-та! А я когда-то
стреляла... знаете, как бьется? Чуть из рук не выскочил. Вы когда-нибудь
стреляли? Брат говорит, что самые лучшие, это снайперские. Идет себе
человек по пустой улице, и тут тебе, неизвестно откуда... и готово! Классно
же? Только гранаты еще лучше. Мы как-то нашли с братом... О боже, мама меня
зовет, надо бежать. - Она схватилась с места и скрылась.
Смит не глядел ей вслед. Он чувствовал себя виноватым даже за то, что
вообще с ней разговаривал. В голове была сплошная каша, даже и не знал, что
обо всем этом думать. Здесь он пребывал достаточно долго, чтобы не
пользоваться категориями психозов и детских травм; только вот вместо них
никаких других инструментов не находилось. А в результате ему просто не
хватало слов, и мир, неописанный, разлетался на куски. Люди, предметы,
идеи - все размывалось. Эта девочка - Боже мой, эта девочка... ведь она ни
в коем случае не больна, для нее все здесь абсолютно естественно.
И точно так же со всем, на что не поглядишь. Ненормальность
ненормальности. Нужны новые слова, новые мысли. А у него оставались только
старые.
Смит глядел и слушал, уже не представляя, что на голове у него шлем.
Дом Партии по кубатуре соответствовал средневековым соборам, поэтому солнца
впускал вовнутрь приблизительно как и те. В холодном полумраке здесь
клубилось более тысячи человек. Отдаленных он видел только лишь как тени. В
углах, возле оставшихся неразрушенными стен, поставили низкие и узкие
кровати, нечто вроде нар, на которых лежали больные. От свежего кладбища, в
которое превратился городской парк, их отделяла пара десятков метров; и это
не было добрым предсказанием. Возле больных никаких врачей; только родные,
да и то не всегда. Не исключено, что кто-то там умирает в одиночестве, а
рядом играются дети. Возле столба несколько стариков режется в карты -
понятное дело, на деньги, и, понятное дело, это германские марки, а вовсе
не рубли, пожираемые гиперинфляцией со сверхзвуковой скоростью. В тени
вздымается шум приглушенных разговоров: все разговаривают так, чтобы не
привлекать внимания, чуть ли не шепотом, даже зовущие детей матери, потому