"Яцек Дукай. Золотая галера" - читать интересную книгу автора

Души разбудили его в 2:30.
Автоматы и гипнотизеры поработали на славу:
Кондвей походил теперь больше на андроида, подвергнутого
анатомированию, чем на живого человека. Вообще-то сознание давно уже
должно было его Покинуть, но он, благодаря вере в сатану или гордыне, все
еще был жив.
Свет замерцал, возвещая о появлении человека в камере покаяния. Кондвей
тихо спросил:
- Это ты, благословенный?
- Да.
- Я долго думал... Чем дальше, тем больше мне кажется... что-то тут не
так.
- О, это интересно, - Коллони изумила выносливость и сила духа пленника.
- Насколько я знаю, у всех благословенных есть дружественные души и
Друзья. Почему ты не пошлешь на этот дурацкий корабль их?
- Видишь ли... Друг - существо материальное, лишенное на время телесной
оболочки и заключенное силами магии в какой-то предмет. Мой Друг - в
Алмазе. У него шансы добраться до Галеры практически такие же, как у
любого нормального человека. То есть шансов нет. Что касается душ, они
находятся в духовном симбиозе со мною. Удались хоть одна из них, и я умру.
Я говорю об этом потому, что разболтать о моих тайнах ты уже не успеешь...
Майкл Кондвей умер быстро.
Избавившийся от Невыносимой боли, свободный и бестелесный, он вознесся
в звездное гостеприимное небо. Все вокруг казалось знакомым, словно он
годами ничем иным не занимался - только наблюдал за каждым камешком,
бугорком, за каждым деревцем. Он вслушивался в ночную тишину ушами,
которых уже был лишен. И поглощал запахи планеты всей поверхностью своего
тела - которого не было и в котором он, впрочем, уже не нуждался.
Он напрягся, словно орел, углядевший добычу, и возжаждал полета -
быстрого, молниеносного, и эта жажда вскипела в нем вулканической лавой, и
вдруг... вулкан взорвался... зноем, холодом, фейерверком красок, каких
никогда не слышали уши... Всем тем, что было прежде недоступно.
Если бы он мог, то смеялся и плакал бы над бессмысленностью той жизни...
Через секунду после смерти память представила перед ним гипнотически
внедренный величественный образ Золотой Галеры.
И замер Кондвей в своем погребально-радостном танце, замерло существо,
которое было разумом, телом, мыслью и волей, замерла душа неосатаниста
Майкла Кондвея. Словно паломник, смирил он свои разбушевавшиеся чувства,
хотя ненависть, которую он взращивал в себе годами, холил и нежил, жгла
его... О шааах, как же ненавидел он Коллони! За отнятую им возможность
стать дьяволом. За то, что тот укротил его и заставил работать на себя.
За то, что неосатанист теперь чист, как примерный христианин. И
ненавидел своего господина и ничего не мог с ним поделать.
Кондвей перестал ощущать время, запутался в его сетях. Он мчался...
мчался... Вот и Золотая Галера в странно знакомой пустоте. Майкла охватил
ужас, тем более жуткий, что столь же явный, как и сам Кондвей.
Сияли доски борта, далеко-далеко вверху сверкало солнце. Тишина
доводила сатаниста до безумия.
И вдруг он уловил рядом с собой какое-то движение. Майкл увидел
бесконечные ряды громадных весел, весла гребли в едином ритме, толкая