"Оксана Духова. Хозяйка тайги " - читать интересную книгу автора

густые заросли чемерицы и дягиля.
- Мы пришли, Мирон.
Поправив ружья, они осторожно приближаются к келейке. Пусто внутри.
Пахнет свежим сосновым деревом, мрачные ели окружают ее со всех сторон, а
невдалеке течет ручеек с темной лесной прозрачной водой, цветут у завалинки
невесть как выросшие тут невзрачные цветочки.
Тихо, покойно внутри келейки. На бревенчатой стене висят картинки для
тайги странные - гравюра, изображающая икону Почаевской Божьей Матери в
чудесах с едва видимыми инициалами А I на престольных облачениях, да вид
Петербурга со шпилем Адмиралтейства.
- Кто ж здесь обитает-то, а, Мирон?

Все это предстояло пережить Сибири, запомнить и впитать в себя навеки.
А пока...

Шел 1825 год.
Высокий красивый мужчина средних лет устало прикрыл яркие голубые
глаза. Его отцу было сорок семь, когда заговорщики подло и низко задушили
его шарфом. Ему теперь тоже сорок семь. Чего ждет судьба от него? Почему
затаилась? Что он должен сделать? Он так устал от всего земного - войн и
переговоров, европейской грязной политики, от бесконечных доносов о
существовании тайных обществ и союзов неведомого благоденствия. Он знал обо
всем этом, но вот уже четыре года лежали запечатанные в особые пакеты
доносы, и не давал он им никакого хода. Что толку проводить аресты и бросать
людей в узилища, ведь ход истории все равно предопределен, и он не в силах
бороться с Провидением. Никакой его мирской власти на это не хватит. Он так
устал, ему так хочется уйти, ему претит все общество, все дела, ему
смертельно опротивели все его придворные... Он презирал их и видел все их
корыстолюбие и чванство.
Противно управлять дикой страной! Он устал. Устал от всего, а потому
часами готов выстаивать на коленях перед ликами святых. Хотя, что толку.
Покоя-то и мира в душе все равно не найти. Так что же он должен сделать? Как
искупить свой страшный грех? Грех отцеубийства?!
Он шел по улицам небольшого городка Таганрога, шел к главной его
достопримечательности - собору. Поскорее бы зайти в полутемное, только
слегка подсвеченное синими огоньками лампад нутро его, наскоро помолиться и
выйти на паперть...
- Христа ради, помилуйте, подайте бедолаге несчастному на пропитание...
Экий странный нищий. В справном армяке, опорках на босу ногу и облезлой
шапке с торчащими во все стороны клоками ваты.
На груди у нищего висела жестяная кружка, а сам он забился в самый угол
паперти.
Государь упрямой и полудикой державы остановился перед ним, сунул в
кружку монету и встретился вдруг со взглядом слишком умных для простого
нищего пронзительных голубых глаз. Глянул и мгновенно испытал странный ужас
и безумное изумление.
Какое странное стеснение в груди... Лицо нищего хорошо было знакомо
ему, знакомо до ужаса, до дрожи. Та же круглая маленькая родинка, тот же
изгиб подбородка, те же короткие, слегка поседевшие волосы. Лицо было таким
знакомым, что он с усилием рылся в памяти. Где видел? Где?!