"Владимир Дудинцев. Белые одежды" - читать интересную книгу автора

осваивающей мысли. В те самые минуты, когда человек, сидящий на
лавке, обдумывал свои дела, спящая почка уже тронулась в рост,
и он уже двигался к своей железной трубе, которая в этом городе
ждала его, чтобы определить, кто он - ищущий истину отчаянный
смельчак или трус, прячущий под себя свои жалкие пожитки.
Удивительно, что это была настоящая огромная железная труба и
ей, кроме прямого дела по ее специальности, была уготована
другая - историческая служба.
Шаги и голоса в аллее заставили человека в ковбойке
обернуться. Это была все та же пара синих бегунов - они уже не
трусили рысцой, а шли, и это получалось у них значительно
быстрее. Поднявшись на бугор, они сели на ту же лавку.
- Вот так, - сказал мужчина, вытирая платком лоб и шею.
- Так что ты все увидишь сама. И притом в недалеком и хорошо
обозримом будущем.
- Боишься? - вполголоса спросила женщина.
- Трясусь, как балалайка.
- Тебе-то ничего не будет...
- Я полагаю, что твоя эйфория безосновательна, -
пригвоздил он ее с неповторимым кряхтеньем, тоном сноба. -
Последнее слово не за тобой, а за их преосвященством. А их
преосвященство не любят еретиков, - тут бегун очень весело
посмотрел на незнакомца в ковбойке. Тот, дружелюбно
улыбнувшись, в третий раз чуть заметно поклонился, и с этого
момента бегун стал говорить только для него. - Ты помнишь,
каков был Торквемада? - сказал он женщине, глядя на ее
молодого соседа. - Ну, Торквемада, великий испанский
инквизитор. А помнишь, чем он отличался? Религиозным
энтузиазмом, богословской начитанностью...
- Ну, ты тут на своем коне. Кроме тебя, конечно, никто
этого не знает, и никто не читал энциклопедию, - сказала
женщина, взглянув на незнакомого соседа.
- Напрасно персифлируешь. Великая мастерица персифляции,
- сказал бегун уже прямо мужчине в ковбойке. Тот улыбнулся и
развел руками:
- Я не знаю этого слова.
- Лесть, искусно маскирующая насмешку. Насмешку я не
замечаю, а лесть принимаю. Торквемаду я упомянул здесь не
напрасно. Я имею в виду не того Торквемаду, который устраивал в
Испании знаменитые костры инквизиции, а другого - того,
которого я здесь учил до войны цитологии, у которого принимал
зачет, и который стал'теперь первосвященником и приедет,
видимо, завтра, в заведение, где я работаю. И будет учинять в
нем великий трус. Этот Торквемада, хоть и новичок в своем деле,
но, по отзывам знающих людей, стоит того, испанского. Он тоже
фанатик и начитан, великий богослов в своем деле, и под его
влиянием находятся кардиналы...
- Видите ли, для справедливости сравнения надо сказать,
что Торквемада испанский ничего себе не брал, в отличие от
других инквизиторов, и был суровейший аскет, - заметил человек