"Олег Дудинцев. Убийство времен русского ренесанса ("Заказуха" #1) " - читать интересную книгу автора

Мурзик пользовался успехом у дам и потому целыми днями крутил любовь в
ближайших подвалах, отчего все котята в округе имели рыжеватый окрас. Однако
к вечеру Мурзик неизменно возвращался домой, чтобы восстановить растраченные
за день силы и осчастливить хозяйку своим появлением. Все жильцы знали и
любили Мурзика за сообразительность и неиссякаемую жизненную энергию, а уж
хозяйка Анна Сергеевна души в нем не чаяла. Их единственный сын вместе с
семьей перебрался в Германию, и все невостребованные чувства Анны Сергеевны
перепадали коту. Была еще, правда, восьмидесятилетняя мать мужа Клара
Митрофановна - беспощадная к врагам комсомолка тридцатых годов, которую при
рождении нарекли Клавой. Но затем, после своего идейного становления, она
поменяла это мелкобуржуазное имя на более революционное и звучное. Теперь же
Клара Вознесенская в силу возраста почти ничего не слышала и целыми днями,
сидя в кресле, с любовью перелистывала труды классиков революционного
движения. Ее сын после того, как политэкономия социализма подверглась
обструкции, вышел на пенсию и с тех пор подрабатывал написанием и продажей
шпаргалок для нерадивых студентов, чтобы поддержать жизненные процессы в
семье. Многие его прежние коллеги сумели быстро перестроиться и так же
увлеченно, как и раньше, преподавать экономику рыночных отношений, доказывая
себе и окружающим, что в глубине души всегда были рыночниками. Степан
Яковлевич в отличие от них не смог так легко забыть "закон прибавочной
стоимости" и принципы социалистического планирования. Нет, он ничего не имел
против рынка и даже симпатизировал ему, особенно когда заходил в магазин и
видел обилие товаров и непривычное для советского человека отсутствие
очередей. Но все-таки что-то удерживало его от полного восторга - может,
наследственные гены, может быть, вид старушек, стоящих на каждом углу с
протянутой рукой, а возможно, размеры получаемой им пенсии.
В течение двух последующих дней Анна Сергеевна в поисках кота без
устали обследовала чердаки и подвалы микрорайона, а на третий день
категорически заявила: "Это его бомж сожрал". В семье экспрофессора был
объявлен бессрочный траур, запрещены любые зрелищные мероприятия, а в адрес
бомжа круглосуточно неслись проклятия и угрозы.
Остальные проблемы жильцов третьего подъезда отошли на второй план, а
рейтинг популярности бомжа подскочил до такой отметки, что начал критически
зашкаливать. Людской гнев мощным потоком устремился с последнего этажа вниз
по лестнице, забурлил в каждой квартире и по причине отсутствия входной
двери свободно выплескивался на улицу. Все свои беды люди прочно связывали с
его появлением. Сгоревшие почтовые ящики, надписи на стенах, разбитые стекла
и грязь на лестнице - во всем был виноват он. Даже когда новоявленный
коммерсант Кузякин, работавший в прежние годы завхозом техникума, обнаружил
привязанную к ручке своей двери гранату и бросился на пол, закрыв голову
руками, то и в этом опознали преступную руку бомжа. К счастью, граната
оказалась учебной и взрыв не последовал, но ни у кого не возникло сомнений,
что следы злодеяния ведут на чердак. Как ни странно, но только чердак и
оставался живительным оазисом покоя, а его обитатель - единственным
человеком, далеким от полыхавших страстей. Он не знал и даже не догадывался
о таком внимании окружающих к своей персоне, руководствовался природными
инстинктами и, как бы с высоты своего положения, наблюдал за происходящим в
подъезде.
Степану Яковлевичу, сидевшему как-то вечером за работой над крупным
заказом шпаргалок к очередной студенческой сессии и наблюдавшему за