"Дэвид Дучи. Смертельное сафари (кенийский детектив)" - читать интересную книгу автора

картонку с меню, пряча за ней посеревшее от расстройства лицо.
Официант принес кофе. Я заказал еще пива и тоже вышел. Заглянув на
открытую веранду, полез в карман за сигаретами и, делая вид, будто
прикуриваю, обшарил взглядом вестибюль. В дальнем его конце я увидел спину
фон Шелленберга, говорившего по телефону, которым разрешено пользоваться
лишь проживающим в гостинице. Американца же видно не было. Швейцар с
дубинкой сторожил выход на улицу. В вестибюле были еще какие-то люди, каждый
занимался своим делом: одни въезжали, другие покидали гостиницу, третьи
торговались в сувенирной лавке или ждали заказанного такси, чтобы ехать в
аэропорт.
Я вернулся в ресторан. Официант уже принес пиво и стоял возле столика в
явной тревоге - не сбежали ли мы с фон Шелленбергом, не расплатившись.
Завидев меня, он лучезарно улыбнулся и тут же подал счет. Теперь уже
танцевали несколько пар, но как-то вяло, их движениям не хватало жизни.
Телефонный разговор фон Шелленберга затянулся, но наконец он возвратился за
столик. И вид у него был довольный. Американец же в тот вечер больше на
глаза не попадался.
Мы выпили кофе, расплатились и встали из-за стола. В моем портфеле была
куча писем, нуждавшихся в прочтении и ответе. Я извинился перед фон
Шелленбергом за то, что не имею возможности показать ему ночной Найроби,
главным образом из-за опасения, что ищейки комиссара Омари устроили на меня
засаду во всех барах и других злачных местах, куда я хаживаю. Фон Шелленберг
сочувственно кивнул, и я было подумал, что он испытывает искушение
отправиться в увеселительную экскурсию в одиночку. Оказалось, однако, что и
у него накопились срочные бумаги, и мы поднялись к себе.
Увы, ни один из нас не смог в тот вечер заняться корреспонденцией: наш
люкс был перевернут вверх дном, как говорится, выворочен наизнанку.
Остановившись на пороге, мы молча взирали на учиненный разгром. Гостиную
подвергли тщательнейшему обыску. Каждый предмет обстановки сдвинут с места,
стулья перевернуты, диванные подушки раскиданы. Меня сразу же осенило:
американец!
Каждый из нас поспешил в свою спальню. Там царил еще больший хаос:
одежда на полу, постельное белье скинуто с кроватей, из ящиков комода все
вывернуто на ковер. В ванной тоже побывали, свидетельством тому разбросанные
повсюду туалетные принадлежности. Единственной вещью, пережившей катастрофу
без ущерба, был портфель, который я запихнул под кровать не из предчувствия,
а в силу привычки. Я сразу же определил, что мое имущество в целости, ничего
не украдено.
Спальня фон Шелленберга была в таком же состоянии, только вещей у него
было побольше, чем у меня, соответственно и гора на ковре выше. Он стоял
посреди всеобщего разгрома, онемев от злобы. Потребуется взвод горничных,
чтобы привести номер в божеский вид.
Мы перешли в гостиную и, устроившись поближе к напиткам, которые, как
ни странно, уцелели в пронесшемся здесь урагане, налили себе чего покрепче,
потом фон Шелленберг зажег сигару, я тоже закурил. Что и говорить, владеть
собой мы умели, однако давалось нам это не без труда.
- Дверной замок не сломан, - негромко заметил я.
Фон Шелленберг кивнул. Уже один этот факт говорил о многом.
- У вас что-нибудь ценное пропало? - спросил я фон Шелленберга.
- Деньги целы, - изрек он лаконично.