"Евгений Пантелеевич Дубровин. Одиссея Георгия Лукина " - читать интересную книгу автора

его не построите... Все будет казаться мало... Все будете строить,
строить...
- Что же здесь строить, мама? Мы уже все построили.
- Это только кажется, сынок. Дом - это такая вещь... Как зараза...
Пристанет...
Она умерла, и мальчик остался без товарища. Зашумел молодыми листьями
лес, потянуло медовым разнотравьем, запели соловьи. Засыпанная щепой,
песком, конским навозом, исполосованная колесами поляна перед домом вдруг
вскипела ромашками, и ветер бросал белую пену к самому порогу времянки. В
просеках мелькали косули. Рыжая белка часто перескакивала с большого дуба на
трубу нового дома, а однажды, выйдя ночью на улицу, мальчик увидел дикого
кабана, который чавкал на помойке, как простая свинья.
Но отец со старшим сыном не обращали на все это внимания. Они работали
и работали, как автоматы, лишь по воскресеньям старший сын заканчивал работу
часов в пять, мылся на речке, брился, надевал новые брюки, рубашку и,
распространяя запах одеколона "Кармен", уходил в соседнее село на "улицу",
километров за десять.
Весной они посадили хороший огород - отец знал в этом толк. Он сделал
парниковые рамы, и едва стало по-настоящему пригревать солнце, у них
появились свежие огурцы. Потом пошли помидоры, молодая картошка, лук,
чеснок, редиска. Первые овощи они сами ели мало, больше носили продавать на
автобусную остановку. Это отец узнал про автобусную остановку. Она был
недалеко, у родника, на большой поляне, - километра за четыре, если идти
напрямик, а не по просеке. Здесь останавливались большие автобусы.
Измученные пассажиры, высыпав из машины, сначала немели от красоты, а потом
начинали бегать, как мальчишки, по поляне, рвать цветы, купаться. Они за
пять минут разбирали у мальчика весь товар, не торгуясь. Кроме мальчика на
круглом столике, врытом в землю, торговали еще две старухи и парень, чуть
постарше мальчика, - Павел.
Все трое были из соседнего села. До села было приличное расстояние,
поэтому старухи приходили редко, и обычно мальчик и Павел оставались вдвоем.
Павел брал за свою продукцию почти в два раза дороже, чем мальчик, но,
несмотря на это, к нему всегда выстраивалась длиннющая очередь, и лишь когда
все раскупали, переходили к мальчику. Мальчик не обижался. У Павла все было
вкусней, красивее приготовлено, с выдумкой. На помидорах, например, он
завязывал крошечные голубые бантики, и это очень нравилось детям. Молодую
картошку он обжаривал в сале и пересыпал петрушкой. Дело чепуховое, а
прибыль двойная. Огурцы он обязательно раскладывал на капустных листьях и
сбрызгивал водой. И еще он продавал цветную капусту. Это было "гвоздем
программы" - цветную капусту Павел приберегал под конец, когда автобус уже
собирался отправляться.
- А ну кому брюсселовскую капусту! - кричал Павел. Уже садившиеся в
автобус пассажиры оглядывались и вдруг видели на столе кучки желтой, залитой
яйцом и обжаренной в сухарях цветной капусты. Капусту раскупали мгновенно.
- Ну молодец, - говорил кто-нибудь на прощание Павлу, хлопая его по
плечу, и даже иногда дарил на память какую-нибудь безделушку.
- Давай я тебя научу, как все делать, - говорил Павел мальчику.
- Не надо, - отвечал мальчик. - Я не хочу.
- И торговаться ты не умеешь.
- Я не хочу.