"Евгений Пантелеевич Дубровин. Беседы за чаем в семье Погребенниковых " - читать интересную книгу автора

испуганный, вбежал в комнату и увидел поразительную картину: его сын стоял
униженно на коленях, смеялся и дергался, как ненормальный, а перед ним на
диване возвышалась черная, сверкающая всеми цветами радуги коробка, которая
и издавала музыку, визг и иностранную речь.
Увидев отца, сын радостно закричал:
- Старик, это "Панасоник"! Тысячу рублей стоит!
Бедный энтомолог слегка растерялся.
- Ты где это взял? - спросил он строго.
- Выменял на марки.
- Что? На марки? Тысячу рублей?
- Да. На месяц. С одной девчонкой поменялись. У нее отец очень богатый.
У них и машина есть, и мебель югославская! А сейчас вот "Панасоник" купили!
Тысячу рублей стоит.
Младший Погребенников произнес все это радостным голосом, продолжая
дергаться и кривляться в такт музыке.
- Немедленно! - закричал Виктор Степанович, пытаясь донести сквозь
легкомысленный визг строгость голоса. - Немедленно отнеси эту гадость назад
и никогда больше не смей приносить без моего разрешения чужие вещи!
- Это честный обмен! - Славик продолжал приплясывать. - У нас все в
классе обмениваются. И вообще, старик, перестань быть собственником. Сам же
знаешь - постепенно частная собственность исчезнет. Так чем быстрее, тем
лучше.
- Выключи какофонию!
Его Королевское Величество защелкал клавишами.
- Это дорогая вещь, - продолжал папа Погребенников уже в тишине. - И
если ты ее сломаешь, то я платить за нее не намерен.
- Мы честно поменялись с этой девчонкой. Если я сломаю "Панасоник", то
она порвет мои марки.
- Что за бред! - взорвался Виктор Степанович. - Марки! Кому нужна твоя
потрепанная дрянь!
- Попрошу не оскорблять мою коллекцию, - сделал вид, что обиделся,
младший Погребенников. - У меня есть уникальные экземпляры. За одну марку
мне сто рублей давали, да я не согласился. Я решил собирать коллекцию всю
жизнь, а после смерти отдать в музей.
На самом деле марочная "коллекция" Славика представляла собой груду
рваных марок, которые всюду валялись по квартире, лезли в суп, липли к
хлебу, мельтешили по комнате, как бабочки, когда пылесосилась квартира.
Вспомнив "коллекцию", глава семьи не смог сдержаться и начал ругаться.
Славик покорно слушал, и это настолько удивило Виктора Степановича, что он
быстро закруглился и умолк. Но, как только он замолк, ругань опять зазвучала
в квартире. Его слова, его голосом. Старший Погребенников не сразу
догадался, что сын записал его на "Панасоник". Хотя ученый выражался вполне
интеллигентно, но все же было неприятно слышать собственную ругань со
стороны.
- За последствия я не отвечаю, - сказал Виктор Степанович и отправился
на кухню варить борщ. (Трудно в это поверить, но кривая браконьерства в
районе зависела от борща, сваренного Виктором Степановичем, ибо, не вари он
борщ, жене пришлось бы уходить раньше с работы, что сказалось бы сразу на
браконьерстве в районе.)
Поздно вечером пришла усталая, пахнущая какими-то реактивами Ира