"Евгений Пантелеевич Дубровин. Грибы на асфальте (Повесть сатирическая с лирическим уклоном)" - читать интересную книгу автора

выглядела живописно и сильно напоминала интеллигентов, роющих укрепления во
времена военного коммунизма. Особенно был забавен человек с бородкой
клинышком, в золотом пенсне, неумело ковырявший лопатой.
Согласны? Ну тогда полный вперед! - воскликнул человек в тельняшке. -
Идите и живите!
- Где?
- А где хотите. Вся коробка ваша. Мы были озадачены.
- А как насчет квартплаты? - поинтересовался я.
Бывший моряк махнул рукой:
- Сколько дадите, то и мое. Какой со студентов спрос! Лишь бы все было
по-хорошему. Нажмем, ребята, а то уже темнеет!
"Ребята" взялись за лопаты, и на нас больше никто не обращал внимания.
- Какой-то подвох, - сказал Ким, когда мы ото шли. - Чересчур добрый
товарищ.
Мне он понравился.
Мы, как всегда, заспорили, но развеять Кимовы подозрения мне все же
удалось.
В одном из закоулков дома была свободная комнатушка, и мы в тот же
вечер переехали туда.
Республика "Ноев ковчег" оказалась самой удивительной из всех
республик, которые когда-либо существовали. Вся ее конституция состояла из
единственного параграфа, который гласил: "Делай что хочешь!" Можно было всю
ночь жечь электричество, рвать на хозяйском огороде огурцы, пользоваться
хозяйским чайником, приходить и уходить в любой час суток. Квартплаты как
таковой не существовало. Когда президенту республики нужны были деньги, он
просил взаймы. При этом Егор Егорыч смущался.
Мне хозяин вообще нравился. Неизменно веселый, подвижной, он вечно был
чем-то занят. Егор Егорыч обладал добрым сердцем, и еще не было случая,
чтобы он бросил человека в беде. Особенно жалел хозяин людей, нуждавшихся в
квартире. "Человек не птица, - говорил он, - на веточке не переночует. Ему
требуется уголок". Строить новые уголки было слабостью Егора Егорыча. Дом
рос, как на дрожжах. Я долго не мог ориентироваться в его лабиринтах. Все
комнаты были невероятно перенаселены, но каждый день дом осаждали новые
толпы квартирантов. Спастись от них можно было, только забаррикадировав
дверь.
А Егор Егорыч все строил. Когда он, измученный, запыленный, трудился,
возводя новый уголок, нам было просто стыдно. Мы чувствовали себя
дармоедами и бездельниками. Особенно становилось неловко, когда не было
денег заплатить за квартиру. Тогда каждый старался помочь и угодить хозяину
чем только мог.
...Полюбовавшись свечением дома, я вернулся в комнату. Вацлав курил на
кровати.
В нашу комнату Кобзиков попал при загадочных обстоятельствах.
Проснувшись однажды утром, я вдруг с изумлением увидел, что рядом со
мной преспокойно храпит франт в черном костюме, с галстуком-бабочкой и в
лакированных ботинках. Я растолкал нахала. Аристократ в изумлении уставился
на меня.
- Пардон, - сказал он. - Ты что здесь дела ешь?
- А ты?
- Напьются - кровати своей не найдут, - про ворчал незнакомец, опять