"Евгений Пантелеевич Дубровин. Грибы на асфальте (Повесть сатирическая с лирическим уклоном)" - читать интересную книгу автора

помойку фикус и даже собственноручно приколотил в кухне воззвание,
призывающее несознательных жильцов бороться за коммунистический быт. Мало
того. Он в курсе текущей политики, его волнуют проблемы атомной физики и
ультрамеханизации сельского хозяйства. Он даже и в космос не прочь слетать,
раз имеются такие замечательные предпосылки вернуться обратно на Землю
обетованную. Он неузнаваемо изменился, так сказать, омодернизировался, -
наш современный мещанин. Но разве это меняет его сущность? Нет! Сущность
его, как определил Михаил Зощенко, - "попасть в ногу со временем для того,
чтобы прилично прожить и поплотнее покушать, - осталась прежняя.
Распознавать мещанина надо через эту сущность, а не через оболочку, в
которую он сегодня вырядился".
Заключительные страницы книги хоть прямо и не говорят о том, что Гена
Рыков стал на путь окончательного исцеления, хоть сам он еще точно не
знает, какую реальную форму это исцеление обретет, но ясно одно - он понял,
что жить, как прежде, нельзя. Как прежде, он жить больше не может.
Сатирическая линия в повести раскрывает всю несостоятельность и
алогичность подобной жизни. "Лирический уклон" убеждает, что герой начинает
все серьезней и глубже задумываться над подлинной ценностью, каковою
является для человека жизнь.
Мы уверены, что, познакомившись с повестью Евгения Дубровина "Грибы на
асфальте", еще и еще раз задумается об этом и наш читатель.
Юрий Томашевский



Гавриилу Николаевичу Троепольскому


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЭКИПАЖ "ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА"


Гусиная ночь

Меня разбудило дребезжание упавшей на пол мыльницы. Приподнявшись на
локте, я увидел, что кто-то лезет в окно. На фоне звездного неба отчетливо
выделялась человеческая фигура. Незнакомец стоял на четвереньках. Руки и
одежда его светились бледным синеватым сиянием. Отбросив одеяло, я вскочил.
В окно веяло ночной сыростью, колюче мерцали звезды, под кроватью
верещал сверчок. Все было реально, кроме светящегося человека на
подоконнике.
У меня не было сил даже крикнуть, когда испускающее сияние существо
прыгнуло на пол и, оставляя мерцающие следы, прошло вглубь комнаты. Потом
оно не спеша разделось и улеглось на кровать. Визгливо заскрипели пружины.
Стало очень тихо, только далеко шумели сады. Дикие мысли о
человеке-невидимке, о привидениях и звездных пришельцах заметались в моей
голове. Все когда-то читанное в детстве фантастическое, сказочное разом
всплыло в памяти. Давно забытое чувство ледяного страха перед загадочным и
необъяснимым сковало меня. Я уже открыл рот, собираясь закричать
пронзительно, по-детски, на весь дом, но привидение на кровати зевнуло и