"Евгений Пантелеевич Дубровин. Грибы на асфальте (Повесть сатирическая с лирическим уклоном)" - читать интересную книгу автора

далее в том же плане.
Наш декан был угрюмым и неразговорчивым человеком. Целыми днями он
сидел у себя в кабинете и думал. В этом состоянии Глыбке можно было
подсунуть заявление о его собственном увольнении, и Наум Захарович подписал
бы его не глядя.
Однако периодически Глыбка "заводился" и тогда делался совершенно
другим человеком. Глаза его начинали блестеть, ум работал четко, остро,
энергия так и излучалась с каждого квадратного сантиметра тела. В такие дни
декан заражал лихорадкой весь институт. Да что институт! Вся область
начинала говорить о Науме Захаровиче.
Два таких "завода" случились на моей памяти. Несколько лет назад
Глыбка выдал идею "самовспахивающегося поля", которую недоброжелатели Наума
Захаровича окрестили "пахотой на кротах". Суть ее была в следующем. Глыбка
предлагал на полях разводить кротов, которые, роя норы, вспахивали бы поле.
Оставалось разровнять кочки бороной - и пожалуйста, сей себе на здоровье!
У Глыбки нашлись последователи. В срочном пси рядке были отменены
летние каникулы у студентов нашего курса, а у преподавателей - отпуска. Все
отправились ловить кротов. Опытное поле обнесли сеткой. Грызунов запускали
в землю квадратно-гнездовым способом.
Идея дала блестящие результаты. Через несколько дней опытный участок
напоминал плацдарм после атомного удара. По кочкам, спотыкаясь, бродили
фотокорреспонденты и местное начальство. Глыбка дневал и ночевал на поле.
Он зарос и похудел.
Вскоре кроты подохли, так как впопыхах экспериментаторы забыли, что их
надо кормить, и причем довольно основательно. И вообще, оказывается,
держать трактор дешевле, чем крота.
Глыбка опять замкнулся в себе. С утра до вечера сидел он в кабинете и
смотрел в окно. А потом опять поставил институт с ног на голову. Наум
Захарович открыл, что если расставить по всему полю мощные вентиляторы и
распылить с самолета специальный самосклеивающийся синтетический порошок,
то над полем образуется прозрачная пленка на воздушных столбах. Сей, паши,
убирай хлеба в любую погоду!
Имя Глыбки снова появилось в газетах. Весь наш курс торчал сутками на
опытном поле (том самом, многострадальном) и глазел на небо, где должна
была появиться пленка. Наконец крыша была готова, но убедиться, существует
она или нет, мы не могли, так как пленку не видно, а лето, как назло,
стояло сухое. Глыбке поверили на слово и несли его на руках три километра,
до самого института. На поле до начала сельхозработ разбили студенческий
беспалаточный спортивно-оздоровительный лагерь.
Через неделю пошли дожди, и весь оздоровительный лагерь подцепил
простуду, так как никакой пленки не оказалось.
Третий раз декан "завелся", как уже упоминалось выше, на собрании
выпускников.
- Ни один человек не выйдет из стен моего вуза, - заявил он, - пока не
изобретет что-нибудь. Хоть велосипед! Но - собственный! Неповторимый!
Оригинальный!
Спорить было бесполезно. Мы втроем: Ким, я и Тина - взялись изобрести
оригинальную сеялку.
Битых три дня бродили мы вокруг стоящей во дворе зерновой сеялки и не
находили в ней никаких недостатков. Все было на своем месте.