"Юлий Дубов. Меньшее зло (fb2)" - читать интересную книгу автора (Дубов Юлий)

ГЛАВА 4. ТЕРРОРИСТ НОМЕР ОДИН

Приехал Аббас очень скоро. Джейн едва узнала его.

Аббас полностью утратил облик лощеного бизнесмена, неохотно цедившего слова и со снисходительным презрением скользившего взглядом по ее груди. Только дорогой полосатый костюм напоминал об олигархическом величии.

Аббас был смертельно бледен, и правая рука, в которой он сжимал сигарету, мелко дрожала.

— Клянусь матерью, — говорил Аббас, — клянусь матерью — я этого не делал! Меня подставили! Они это сделали специально, чтобы было на кого свалить! Они знают, что я знаю… Никогда не допустят, клянусь матерью, чтобы я рассказал, как все было! Я еще позавчера почувствовал… Приехал в ресторан покушать, с человеком поговорить — он меня у входа встретил, а потом, когда за стол сели, говорит: за тобой хвост, две машины, белые «девятки». Я сначала не поверил — кому я нужен? У меня вся жизнь на виду. А когда вышел, смотрю — стоят, одна напротив, вторая из-за угла выглядывает. Сел в машину, охране говорю — за мной хвост. А они мне — нету, говорят, нету хвоста. Утром из дома выхожу — опять стоят. Я понял — охране верить нельзя. Никому нельзя. Вах! — он обхватил голову руками и начал раскачиваться на стуле, впав в совершеннейшее отчаяние. — Пропал, совсем пропал…

— Я ничего не понимаю, — Дженни, сперва заинтригованная, начала раздражаться. — За вами следят бандиты? Конкуренты? Вам надо в милицию…

Аббас горько улыбнулся.

— В милицию? Я не дойду до милиции. А если дойду, то меня прямо там убьют. У тебя телевизор есть? Интернет есть? Посмотри, что передают.

— Там взрыв какой-то. В Центре международной торговли.

— Вот. Это я взорвал.

— Вы нездоровы. Может быть — врача?

— Дура! — взорвался Аббас. — Ты сама больная! Включи телевизор, я тебе говорю! Интернет включи! Не понимаешь, да? Я тебе говорю русским языком — я взорвал! Мне на трубку позвонили, когда я в ресторане кушал. Говорят, Аббас, твою фотографию по телевизору показывают. Я через кухню ушел, тебе из автомата звонил, потом на трамвае ехал. Дрожал всю дорогу, как пес, боялся, что сейчас узнают. Или эти догонят, на «Жигулях». А ты говоришь — я больной…

Дженни взмахнула пультом. Первый канал передавал траурную музыку на фоне приспущенного российского триколора. То же и на втором. По московскому каналу шел очередной репортаж с Краснопресненской набережной. Офисного здания видно не было, сквозь огромное облако пыли можно было разглядеть, как горит стоящая рядом гостиница. На мгновение мелькнула выдвигающаяся пожарная лестница, мимо телекамеры бегом потащили носилки. Потом в эфир вышла студия.

— В Управлении внутренних дел по Москве, — читал текст диктор, — сообщают, что, по имеющейся оперативной информации, террористический акт в Центре международной торговли совершен организованной преступной группой. Личности преступников устанавливаются. Есть основания полагать, что к взрыву на Краснопресненской причастен известный московский предприниматель Аббас Гусейнов. Приняты необходимые меры к его задержанию. В городе введен оперативный план «Сирена-2». Всех, кому известно настоящее местопребывание Аббаса Гусейнова, просят позвонить по телефонам горячей линии, которые вы сейчас видите на своих экранах.

Дженни оторвалась от появившейся на экране фотографии Аббаса и неверяще посмотрела на гостя. Тот сидел, закрыв лицо руками, сквозь пальцы просачивалась соленая влага.

— Я не бандит, — пробубнил он. — Не бандит… Меня в Нагорном Карабахе убивали, потому что азербайджанец. В Москве били за то, что черный. Теперь из меня убийцу делают, преступника. А я крови боюсь, честное слово! Что ты на меня смотришь? Возьми телефон, позвони, скажи, что террориста поймала! Звони! Пусть приедут! Только знай — у тебя на руках невинная кровь будет. Они меня никуда не довезут, пристрелят по дороге, как собаку, потом скажут — убежать хотел, сопротивление оказал, милицию побил… Аллах! Зачем я согласился, зачем я Мамеда послушал? Зачем?

Конечно, надо было позвонить в милицию. Но страха перед гостем Дженни не чувствовала. Ощущение же, что к ней в руки свалилась первосортная сенсация, становилось все сильнее. Кстати, почему именно к ней пришел насмерть перепуганный человек?

— Мне некуда идти, — сказал Аббас, будто угадав ее мысли. — Все про меня все знают. Где живу — знают. С кем сплю — знают. С кем встречаюсь — тоже. Про тебя никто не знает. Поэтому пришел. И еще: ты — американская журналистка. Если ты про все напишешь, тебе поверят. Я тебе документы дам. У меня документы есть. Клянусь, не вру!

— Я буду записывать. Можно?

— Можно. Слушай. Был один человек, очень уважаемый, мой земляк…

— Почему был?

— Он умер. Его убили. За что, почему — сейчас неважно. Просто были враги, они и убили. А у него серьезный бизнес — здесь, там, в разных местах. Так получилось, что за этим бизнесом стало некому смотреть. Мне тогда его сын позвонил, мой друг, Мамед, говорит — помоги, как брата прошу. Я сначала не понял. А назавтра ко мне от него человек пришел.

— Как фамилия человека? Который пришел.

— Рабинович. Такой старый… Он мне сказал, что теперь я буду самым главным. Я бумаги подписал. Понимаешь… Я бедный человек, небогатый. У меня маленькое дело есть, совсем денег мало дает. Сегодня дает, завтра не дает. А тут он мне сказал — ты для вида будешь главным, пока Мамед не приедет. И зарплата у тебя будет. Две штуки. За эту зарплату ты раз в месяц должен с людей деньги собирать и отдавать мне.

— А почему он сам не стал главным, вместо вашего друга?

— Я тоже спросил. Он говорит — фамилия, говорит, у меня такая, из анекдотов, Рабинович. Люди скажут — несолидно, смеяться будут. А ты — земляк Мамеда, тебя будут уважать. Я подумал и согласился. Стал с людьми встречаться, кушать с ними в ресторанах, меня по телевизору показывали, в газетах писали. Рабинович мне сказал, что так положено. Раз в месяц деньги собирал, зарплату из них брал, остальное Рабиновичу отвозил.

— Много отвозили?

— Триста тысяч. Триста пятьдесят. Как получалось. А Рабинович мне бумагу дал. Список. Там те, с кого надо было собирать, крестиками помечены. А к другим, которые без крестиков, он мне велел не ходить. Ай! — Аббас застонал, будто от зубной боли. — «У вас не было преимущества перед нами, вкусите же наказание за то, что приобрели», — сказано в Коране. Машину дал, «Мерседес», белую. Если бы я только знал, я бы в жизни не сел в эту машину! Я бы себя зарезал, жизнью клянусь! Зачем взял машину, зачем взял деньги?

— Скажите, — поинтересовалась Дженни, — а почему надо было ему возить триста тысяч? Это какие-то плохие деньги? Наркотики? Проституция?

— Нет. Не наркотики. Магазин в аренду сдает, ему аренду платят. Землю в аренду сдает, ему платят. Людям помогает, вопросы решает — тоже платят. Проституция — это да, немножко было. Ночной клуб, то-се… А так — совсем чистый бизнес. Как слеза ребенка. Как платье невесты.

— А дальше что было?

А дальше было вот что.

В один нехороший день Аббасу позвонил человек из списка, крестиком не меченый. Не допускающим возражений голосом назначил встречу на Сретенке.

— Первый Народный банк знаешь? — спросил. — Завтра в час стой у входа, я к тебе подойду.

Аббас, как и было велено, отрапортовался Рабиновичу. Рабинович подумал и велел на встречу сходить.

Я, сказал он, тебе самому не разрешал на них выходить, но если они звонят, то это совсем другое дело. Кто такие они, зачем они, не сказал.

— Такой человек, — рассказывал дальше Аббас, — такой высокий, в костюме ходит, в коричневом. Я с ним несколько раз встречался, все время на улице. Я стою, жду, а он подходит. То справа, то слева, то сзади. Никогда спереди не подходил. На машине приезжал, на автобусе, пешком приходил — убей, не знаю. Я стою, вот его нет, а вот уже раз — и есть. Глаза у него такие… Как тебе передать? Как будто он только проснулся и ничего не понимает, что кругом происходит. Моргает так, будто в себя приходит.

При очередной встрече сонный человек сделал Аббасу деловое предложение. Он хотел бы заняться перевозкой пассажиров, свои таксомоторы завести. Дело прибыльное, и по стартовым деньгам вопрос вполне решаемый. Одна только проблема. У его фирмы нет лицензии. А у Аббаса есть. И ежели он Аббасу поможет с деньгами, а Аббас возьмет на себя эти машины, то получится хороший бизнес, а прибыль можно будет делить пополам.

— Я взял, — продолжал Аббас. — Там еще проблема была, мне машины держать негде, он сказал, что я должен гараж арендовать. Я так и сделал. На учет поставил, водителей нанял, каких он сказал, оклад им положил приличный. Вот.

— Что — вот?

— Эта машина, — Аббас вдруг заговорил шепотом, — машина, которая сегодня в дом въехала, — та машина, которую я купил. И водитель в ней тот, кого я нанял. Понимаешь? Поэтому так получается, что это все я устроил. Понимаешь?