"Юлий Дубов. Идиставизо" - читать интересную книгу автора

австрийцы не желают категорически. На легионеров охотятся, как на бешеных
псов. Расстреливают на месте. Развешивают на темно-зеленых итальянских
пиниях. Давят гусеницами танков и топят в реке, связав руки и ноги. За
каждого выданного оккупационным властям легионера объявлена награда в тысячу
австрийских шиллингов. И чертовы макаронники, еще вчера встречавшие
легионеров цветами и слезами радости, с энтузиазмом окунулись в гешефт на
чужих жизнях.
- Идти можешь? - мрачно спросил сопровождающий, оценив обстановку. -
Или как?
Передвигаться рассказчик мог, хотя и медленно. Сопровождающий извлек из
ножен меч, взял его двумя руками за рукоять, примерился и, хрякнув, одним
ударом снес небольшое деревце. Потом сел и начал сосредоточенно мастерить
что-то вроде костыля. Швырнул к ногам Мони пустую флягу.
- Спустись к реке. Это там, за кустами.
Если бы у Мони был хоть какой-нибудь военный опыт, он, может, и обратил
бы внимание на странные шорохи и хруст. Но опыта у Мони не было. Поэтому,
возвращаясь с водой, он сперва напоролся животом на что-то твердое и
железное, отчего согнулся пополам, а потом заметил, что на пустынной полянке
стало многолюдно. Несколько фигур в пятнистых комбинезонах стояли
полукругом, уставив вниз короткоствольные автоматы. У их ног, лицом в землю
и обхватив головы руками, лежали двое - сопровождающий и раненый в зеленой
рубашке. Еще одна фигура стояла перед Моней, уперев в него дуло автомата.
- Еще один, - сказала фигура и смачно сплюнула в кусты. - Твою мать.
Руки за голову.
Моня уронил прохладную флягу и исполнил команду. Его быстро, но
тщательно обыскали, обнаружили авиабилет и радостно загоготали, увидев
открытую дату обратного вылета.
- А ну-ка поставьте их всех рядышком, - раздался из-за Мониной спины
негромкий голос, показавшийся Моне знакомым. - Хочу на них посмотреть.
Когда Моня, продолжая держать руки на затылке, встал рядом с товарищами
по несчастью, он узнал в неспешно приближающемся человеке Ивана
Христофоровича. Тот был одет в такую же камуфляжную форму, только вместо
мягкой шляпы с венком из веток у него была лихо заломленная набок пилотка с
красной звездочкой. А на груди красовались орден Отечественной войны второй
степени и медаль "За Отвагу".
Иван Христофорович скользнул небрежным взглядом по пленным и лениво
коснулся зажатым в руке прутиком груди раненого, стоявшего слева от Мони.
- Старый знакомый, - произнес Иван Христофорович. - Не набегался еще,
сволочь? Помнишь меня? Под Дарницей?
Раненый с трудом мотнул головой, глядя на Ивана Христофоровича с
вызовом.
Иван Христофорович поднял руку с прутиком и несильно хлестнул раненого
по лицу. Тут же за спиной у него сверкнули молнии, раненый задергался,
разрываемый вдоль груди автоматной очередью, отлетел к сосне и сполз по
стволу, взрывая каблуками песок и хвою.
Оглушенный выстрелами, Моня с опозданием услышал крики и мат и не сразу
понял, почему фигуры в камуфляже, грохоча ботинками, стремительно удаляются
в темноту. Он сперва почувствовал удар по голове, затем по спине, потом
понял, что его ставят на колени. И, только скосив глаза и не увидев рядом
своего сопровождающего, сообразил, что тот не захотел дожидаться своей