"Николай Иванович Дубов. На краю земли (повесть) " - читать интересную книгу автора

Обидевшись, Катеринка действительно могла выполнить свою угрозу, и
тогда прощай всё: бумагу отберут, сообщат в аймак, да еще может и влететь...
- Эх, - сказал Генька, - связались мы с тобой!.. Ну ладно, пошли!
- Куда же на ночь глядя? - заколебался Пашка. - А дома что скажут? Да и
не найдешь ничего в потемках.
В самом деле, стало совсем темно, в окнах зажглись огни.
Генька озадаченно почесал затылок:
- Да, дела не будет... Хорошо! Утром на зорьке сбор здесь...

НЕИЗВЕСТНЫЙ

Мы всегда мечтали о какой-нибудь тайне, но, появившись, она оказалась
таким гнетущим грузом, что я совершенно изнемог, пока мать собирала на стол
и мы ужинали.
- Ты чего притих? - подозрительно присматриваясь ко мне, спросила мать.
- Набегался, - отозвался отец. - Носятся целый день как оглашенные.
Видишь, у него и ложка из рук вываливается...
Я наклонился над тарелкой и сделал вид, будто целиком поглощен пшенной
кашей, но она застревала у меня в горле. Волна нежности к отцу и матери и
горькой жалости к себе охватила меня. Что, если это мой последний ужин в
родной избе, последний раз я вижу мать, отца и маленькую Соню?..
Мне хотелось приласкаться к ним, дать понять, как значителен этот
вечер - может быть, последний, проводимый вместе... Однако, побоявшись
пробудить подозрения и вызвать расспросы, я ограничился только тем, что
после ужина отдал Соне свою коллекцию цветных картинок, которую она давно
выпрашивала у меня. Но сестренка не поняла значения происшедшего и так
хотела спать, что даже нисколько не удивилась.
Я долго вертелся на печке, и мне думалось, что я не сомкну глаз. Но,
когда мать загремела ухватами, я вдруг очнулся, и оказалось, что уже
наступило утро. Давясь горячей картошкой, я кое-как позавтракал и, окинув
все прощальным взглядом, побежал к избе Пестовых.
Чтобы скорее добраться, я побежал напрямик, задами, и неожиданно со
всего размаху налетел на Ваську Щербатого. Он нес в крынке молоко и еле
удержал запотевшую, скользкую крынку, когда я, выбежав из-за погреба,
столкнулся с ним. Молоко тоненькой струйкой плеснулось на землю. Хотя
разлилось совсем немного, Васька не упустил бы случая подраться и уже
поставил крынку на землю, но в это время его мать вышла на крыльцо и
крикнула:
- Васька! Долго ты будешь прохлаждаться? Дядя-то голодный сидит...
Васька только погрозил мне кулаком, подхватил крынку и убежал в избу. Я
было остановился, чтобы разузнать, какой такой дядя объявился у Васьки - они
жили только вдвоем: он да мать, но вспомнил, что ребята, может, уже
поджидают меня, и побежал дальше.
Все были в сборе. Генька торжественно оглядел нас и сказал:
- Никто не забоялся, не передумал? Ну ладно, пошли!..
Как только мы вышли за околицу, Генька сразу же начал вести наблюдение:
он то осматривал обступившие деревню гривы, то пристально вглядывался в
пыльную дорогу, изрытую овечьими и коровьими копытами. Ни на дороге, ни на
гривах ничего интересного не было, и Пашка пренебрежительно фыркнул:
- Будет тебе форсить-то!