"Николай Иванович Дубов. На краю земли (повесть) " - читать интересную книгу автора

делать я, но дядя Миша догадался сам:
- Осталась еще очень важная работа, от которой зависит научная ценность
всех произведенных работ. Ученым секретарем экспедиции назначается Николай
Березин. На его обязанности - вести дневник экспедиции и производить
маршрутную съемку. Все хозяйственные работы - варить пищу, готовить ночлег и
так далее - производить поочередно. К исполнению важных работ привлекается
весь личный состав экспедиции... Все ясно?
Все было ясно, но мы еще не верили своим ушам. У Пашки и Катеринки, у
Геньки, да, наверно, и у меня были такие блаженные лица, что дядя Миша и все
остальные засмеялись.
- Дальше, - снова заговорил дядя Миша. - Правление колхоза, идя
навстречу научным изысканиям, выделяет необходимый инвентарь: два топора,
молотки, лопату, кирку. Продовольствие также будет отпущено, за исключением
хлеба, который печется по домам и потому должен быть взят из дому, по
буханке на человека. Лучше в сухарях, чтобы не заплесневел. Для перевозки
инвентаря и научных коллекций выделяется под вьюк одна лошадь...
- А чего же? - сказал Иван Потапович. - Конечно! У Звездочки хомутом
растерты плечи, а под вьюк она вполне подойдет. И вам легче, и она на
подножном корму скорее к уборке оправится. Только скачек на ней, - он
посмотрел на Геньку, - не устраивать!
- Скачек не будет, Иван Потапыч... Экипировка каждого члена экспедиции:
вещевой мешок, прочные штаны, желательно старые, запасная рубашка,
полотенце, ложка, кружка, нож, иголка и нитки. Каждому иметь записную книжку
или тетрадь и карандаш.
- А по-моему... - заявил Пашка, - по-моему, девчонок не брать.
- Это почему же? - спросил дядя Миша. - Катя ничем не хуже тебя, во
всяком случае птичьи гнезда не разоряет... А язык, Катя, показывать
незачем!.. Все! Теперь по домам, спать. Сбор завтра, в шесть ноль-ноль.
Будьте готовы!
- Всегда готовы! - отчеканили мы и выскочили из избы.
Я летел домой как на крыльях. Мать ничего не поняла из моего рассказа,
рассердилась и сказала, что никуда меня не пустит. Но тут пришел отец и все
рассказал, как было. Она поворчала, но уже просто так, для порядка. Потом
нарезала хлеба и положила сушить в печь, приготовила отцовский вещевой мешок
и начала латать штаны - они такие прочные, что я даже удивился, когда
зацепился за гвоздь и порвал их: думал, сломается гвоздь, а они останутся
целыми...
Я забрался на печь и решил совсем не спать, потому что куда же это
годится, если с самого начала опаздывать! Чтобы не заснуть, я долго смотрел
на лампу, но глаза начали слипаться, и мне приходилось открывать их все
шире.
- Ты чего таращишься? - спросила мать. - Спать надо.
На теплой печке бороться с дремотой было совсем невозможно, я ничего не
мог уже поделать и сразу заснул.

Я соскочил с печи весь в поту. В избе было темно, тихо, и мне
показалось, что я безнадежно опоздал. Спичек я не нашел и осторожно полез на
лавку, чтобы на ощупь определить положение стрелок на ходиках. Едва я
дотянулся до часов, как лавка покачнулась и с грохотом повалилась на пол.
Соня перепугалась, заплакала. Отец вскочил, зажег спичку: