"Николай Иванович Дубов. Колесо Фортуны (Роман) " - читать интересную книгу автора

между делом, сам он придет сторожить только на ночь, а днем может заняться
дома по хозяйству.
- Ну нет так и нет, - примирительно сказал Иван Опанасович. - Чего тут
обижаться? Давай присылай свою жинку.
Вскоре в кухонной плите Дома туристов загудел жаркий огонь, Власовна
захлопотала над столом. И вовремя, так как гости были уже близко.
Всю дорогу американец болтал как заведенный, задавал бесконечные
вопросы, но переводчик еле отвечал.
Его растрясло на булыжной дороге, он побледнел, закрыл глаза и
полусидел-полулежал, откинувшись на спинку сиденья. Мистер наконец отстал
от него, ненадолго притих, но когда машина въехала в лес и по обе стороны
шоссе поднялись могучие стволы строевых сосен, начал восторженно цокать
языком, вертеться на сиденье и восклицать:
- It's beautiful! It's just amazing![Прекрасно! Изумительно! (англ.)]
За поворотом открылась узкая пойма Сокола, мостик через него, а на
пригорке справа бело-красные руины.
- What is it? [Что это? (англ.)] - показал на них мистер Ган.
Секретарь исполкома понял без переводчика.
- Бывший дом помещичий... Помещик здесь жил. До революции.
- Помеш-чик... - повторил мистер Ган. - And where is [А где? (англ.)]
помешчик? Пу? Пу? - И он потыкал перед собой вытянутым указательным
пальцем, будто стрелял.
- Да кому он нужен, стрелять его? - сказал секретарь. - Сам куда-то
смылся во время революции...
- Смы-лся?
- Ну, драпанул... Убежал, значит.
Мистер Ган понимающе кивнул, оглянулся на оставшиеся позади руины и
поцокал языком. Сверх всяких ожиданий обед прошел прекрасно, или
"бьютыфул", как без конца повторял мистер Ган. Знакомясь, он и оба
председателя долго трясли друг другу руки, хлопали по плечам и, не щадя
скул, улыбались. Стол, заставленный пирамидами огромных алых помидоров и
тугих, хрустящих огурцов, привел американца в восторг, он начал тыкать в
них пальцем и кричать свое "бьютыфул".
- Да уж, качество будь здоров! - без ложной скромности сказал
председатель колхоза. - Свои, не магазинные!
А когда Власовна принесла пылающий жирный борщ, в котором ложка стояла
торчком, восторги мистера Гана перешли все пределы.
- Притворяется небось? - потихоньку спросил переводчика Иван Опанасович.
- Да нет, - вяло ответил тот. - В Америке еда у них красивая, а не
вкусная. Как вата.
- Ты что квелый? И не ешь ничего?
- Заболел.
- Так иди, отлежись.
- А как вы без меня разговаривать будете?
- Нам с ним международную политику не решать.
А это дело, - кивнул Иван Опанасович на бутылку "Столичной", - пойдет
без всякого разговору. В крайности на мигах договоримся. В войну еще как
договаривались...
Без переводчика действительно обошлись свободно.
Они усердно потчевали друг друга и, хотя каждый говорил по-своему,