"Игорь Дубов. Рай для спасенных (Журнал "Порог")" - читать интересную книгу автора

никакого значения. Решение было принято. Теперь оставалось только ждать.
В течение следующих двух часов мы были заняты сдачей биопроб,
настройкой скафандров и подготовкой аппаратуры к работе в автоматическом
режиме. Мы не знали, сколько времени отпущено нам судьбой, поэтому
торопились и работали изо всех сил. Так что когда я задернул забрало и
услышал контрольный звонок герметизации, то был мокрым, как коврик в душе,
и минут десять просто висел на подвесках, приходя в себя.
По существу, эти скафандры были вовсе не предназначены для передвижения
по кораблю. Даже растащить их из шлюза по каютам стоило большого труда.
Тем не менее, немного остыв, я сумел добраться до стола и зафиксироваться
рядом в сидячей позе. Мне казалось, что в мучительный период ожидания я
смогу забыться в работе. Я даже наметил десяток единиц, с которыми хотел
ознакомиться в течение ближайших суток. Но ничего не вышло, строчки плыли
перед глазами, растворялись в зеленой мути дисплея, а когда я решил
написать на всякий случай программу расстановки погран-радаров, то
тщетность попыток сосредоточиться стала абсолютно очевидной.
Если бы я мог как-то действовать, стараясь отвести от себя угрозу, было
бы гораздо легче. Судьба часто пыталась загнать меня в угол, но у меня
всегда оставалась возможность бороться за свою жизнь и, главное, я знал,
каким оружием и в какой момент я должен воспользоваться, чтобы уцелеть.
Здесь же я был совершенно безоружен. Смерть надвигалась неотвратимо,
скалилась, закладывая над моей головой виражи, а мне оставалось только
сидеть и ждать, не в праве ни спрятаться, ни убежать.
Сосущая тоска давила на сердце, и все душевные силы уходили единственно
на то, чтобы сохранить лицо и, если придется, достойно встретить
неизбежное. Будучи не в состоянии работать, я стал искать какое-нибудь
несложное занятие, способное отвлечь меня от тупого ожидания конца, и, в
итоге, к тому времени, когда по внутренней связи было передано сообщение о
смерти Ли, я уже полчаса лежал, ничего не делая, на полу каюты и рисовал
графитером на потолке бессмысленные разноцветные узоры.
Ли все-таки успел добраться до своей постели. Когда я набрал его каюту,
там, кроме него, никого еще не было. Он лежал в полной форме, свесив одну
руку с кровати, а рядом, на коврике, валялась книжка. Видимо, ему нечем
было занять себя в оставшееся ему время, и он решил, пока сохранялись
силы, отвлечься чтением. Я подумал было, что ему теперь лучше, чем нам,
поскольку для него все закончилось, но тут же одернул себя. Думать так
было нечестно по отношению к Ли. У нас все-таки пока имелся шанс. Ли же
ушел навсегда.
Теперь оставалось самое неприятное: предать его космосу. Я всегда
ненавидел эту процедуру. Мертвые уже не принадлежали моему миру, и,
касаясь их, я как бы сам переступал грань, за которой начиналось ужасное
ничто. В принципе, с похоронами можно было не спешить. За те немногие
часы, что нам предстояло промучиться ожиданием, вряд ли что-нибудь могло
существенно измениться. Но долг оставался долгом, и я искренне
обрадовался, увидев, как в каюту Ли протискивается Гастон, а за ним в
проеме серебрится чей-то скафандр.
Переключая каналы, я проследил, как Гастон с Реем - я наконец узнал
второго, это был Рей - протащили заклеенное в прозрачный кокон тело до
шлюз-тамбура, как, не торопясь, исполнили обряд прощания, а потом, подняв
внешнюю дверь, выбросили Ли в зияющую бездну. Теперь ему предстояло долго