"Анастасия Дубинина. Испытание водой (Часть 1) " - читать интересную книгу автора

чести ее братца. Тетка эта была сущая ведьма - старая, тучная, с маленькими
черными усами над верхней губой и с изумительно скверным характером.
Неудивительно, что при таких условиях она оставалась гордой старой девою и
находила свое утешение в слежке за нравственностью родственников и соседей.
Младшая же тетка, Алиса, была ничего себе тетка; она вышла замуж за некоего
Жоржа Эрба, который теперь собирался выкупить Бертрановскую часть дома,
чтобы зажить там своей семьей. И Бертран был не прочь продать как дом, так и
ненужную более старую лавку сему достойному человеку, для чего теплым и
дождливым июнем и отправился к себе на родину, оставив дома жену и двух
сыновей. Собственно, он бы и не прочь взять семью с собою, но госпожа Адель
отказалась ехать, сославшись на нездоровье; основною причиной ее болезни
было наличие усатой тетушки Талькерии, с которой матушка Алена вовсе не
имела желания встречаться чаще, чем то необходимо. Сыновья же отказались
частью из-за матери, а частью - нипочему, просто так. Ален, пожалуй,
навестил бы любимый им Витри, чтобы походить последний раз по старому дому,
поваляться на берегу реки... Но Этьенчик ехать никуда решительно не хотел, а
без Этьенчика было скучно, вот и остались мальчишки дома, а Бертран, поутру
торопливо поцеловав их в теплые со сна макушки, уехал один. Откуда ему было
знать, что именно в эти дни благочестивому королю нашему, Луи Седьмому,
взбредет в бешеную голову, что граф Шампанский Тибо интригует против него с
Папой?..

Непокорного вассала требуется наказать. На беду, король Луи обладал от
рождения тем огненным порывистым нравом, который порождает величайшие
подвиги, но чаще бывает причиной великих преступлений. Это по большей части
черта благородных сердец, чья необузданная гордость крушит на своем пути не
только все преграды, но и все, что в ослепленье может быть принято за
таковые; короче говоря, разъярившись до последней степени, король сорвался с
места и бросился карать подлеца. Он, увы, не слышал той проникновенной
проповеди, что была прочитана Этьенету однажды в день Иоанна Крестителя; да
если бы и слышал - вряд ли это что-нибудь могло бы изменить. Луи Седьмой,
Луи Одержимый ломанулся в Шампань.

Витри не был первым, что повстречалось ему на пути. По пути из Парижа
словно прошел огненный ураган: королевское войско не хуже сарацин подчистую
снесло несколько деревень, в том числе и пару-тройку принадлежащих
аббатствам, оставляя за собой только дымящиеся развалины. Витри стал первым
крупным камнем, о который запнулась коса королевского правосудия: не
разобравшись, что карают их воистину поделом, городские жители почему-то
стали обороняться. В узеньких улочках, где Ален порою таился в сарацинской
засаде, пока друзья его, отважные рыцари Готфрида, гордо проезжали мимо,
пало немало королевских воинов. Шампанская городская свобода, неведомая в
Иль-де-Франсе, перегородила переулки баррикадами, пропарывала вилами брюхо
рыцарским коням. Последним аккордом королевского мщения прозвучал крик
тысячи горожан, сожженных вместе с церковью, где они искали укрытия. Где-то
там сгорел и молодой муж тетки Алисы, а может, и Аленский светлобородый
отец, у которого были такие большие ладони, что каждой из них он мог, как
шапочкой, покрыть в ласке голову сына. Впрочем, про Бертрана ничего точно не
узнали, и потому в мыслях и снах Алена он то представал с обгорелыми
волосами и черным, неимоверным лицом, то валяющимся в переулке лицом вниз,