Глава 5

Кромешная темнота. Никаких звуков, никаких ощущений. Тело его исчезло, только разум боролся в этой тьме. И хотя он ничего не слышал, он знал, что рядом кто-то кричал. Кошмарный, мучительный вопль, который, казалось, шел отовсюду. То, что сейчас существовало, не было Кирком. Он пытался дышать, но не мог – у него не было легких.

«Так вот, что такое смерть! Мы все умерли!»

Темнота не рассеялась, но что-то произошло, что-то, что он не сразу осознал – среди этого вечного мрака появились звезды. Неожиданно он обрел тело.

Корабль пронзал ночной мрак, чувствовалось малейшее давление на корпус. Очень скоро они совершат прыжок туда, где звездный свет гораздо сильнее, где пьянящие лучи заскользят по нему, освобождая от пут. Он достигнет скорости, которую никогда не смог бы достичь в том, спокойном мире. И тогда начнется настоящая жизнь. Времена покорных перелетов от одной планеты к другой были не чем иным, как ожиданием настоящих приключений. Великое наслаждение было в этом прорыве в иную реальность, купании в странном, непривычном звездном свете, в полете через огромные просторы, когда ощущаешь свою силу и мощь.

Но поскольку неразделенная радость – неполная, он подобрал себе компаньонов, для которых приключениями были времена его ожидания, а теперь они будут отдыхать во время его приключений. Они сделали ему немало комплиментов. Хотя этого и следовало ожидать – ведь он сам подбирал их с огромной тщательностью. Они также жаждали тьмы, как и он, хотя и на более низком уровне.

Но и это изменится со временем. В некоторых из них уже прорастали семена Великой Жажды. Простой любви к приключениям недостаточно для достижения его целей. Некоторые из них уже почти находятся в нужном ему состоянии. В частности, те, что сидят в самом его сердце и знают его лучше, чем все остальные и особенно их шеф, которого он уже давно постепенно готовил и направлял его развитие в нужное русло. И тот поддавался этому влиянию, к огромной радости корабля. Капитан уже почти осознает его «я», а значит, сможет узнать его в нелегком, тернистом пути его детей. Скоро он поймет его до конца. Он научит его всему. Он поднимет этого человека на свой уровень. А потом… Потом…

Потом Кирк обнаружил, что сидит в своем кресле и трясется с макушки до пят. Его люди ошалело оглядывались по сторонам и были похожи на только что ожившие статуи.

– Наше местоположение? – спросил Кирк, радуясь, что голос совершенно не изменился.

– Никаких повреждений, – ответил Спок, спокойный как всегда.

Джим повернулся к Ухуре:

– Жертвы?

– Никаких. Но экипаж выведен из равновесия. Несмотря на то, что они морально подготовились к инверсии, все же это было не так, как они ожидали.

– Я не могу их ни в чем винить, – сказал Джим. Он все еще не мог отделаться от ощущения, которое испытал, когда Кет'лк впервые показала ему последствия инверсионного перелета, с той лишь разницей, что сейчас он помнил кое-что из того, что случилось с ним.

– Передайте всем, что мы сделаем репортаж по радио, как только выясним точно, что произошло.

– А где мы находимся? – спросила Ухура, вглядываясь в экран.

– Зулу! Чехов! – сказал Кирк. – Я думал, что вы установили курс на систему Скалпториса, планету Йота. Я бывал там. Это совсем не то место.

Это действительно было абсолютно не то место. Йота – тихая прирученная планета класса М-2 с несколькими станциями на орбите. А та звезда, которая светилась на экране, – еще не освоена. Это был белый гигант, горевший так ярко, что даже на таком расстоянии компьютер не выдержал и убавил яркость на экране.

«Энтерпрайз» кружил по гиперболической орбите на расстоянии ста световых лет и изучал поверхность планеты.

– Неужели это действительно то, о чем я думаю? – спросил Джим.

– Такой звезды нет в нашей Федерации, – ответил Спок. – Наши датчики говорят, что мы находимся далеко от дома. Но в этом есть свои плюсы. Еще ни один из кораблей Федерации не был здесь. Я надеюсь, мы задержимся, чтобы взять образцы.

– Произведи прицеливание на нее, – сказал Джим Зулу. – Если она находится в пределах видимости Базы, то мы используем ее, чтобы определит наше местоположение.

– Есть, капитан.

Джим повернулся к Споку, но успел заметить, что Зулу поспорил с Чеховым, что сможет определить звезду, даже не глядя в каталог. Чехов проиграл.

– Спок, – сказал Кирк. – Судя по структуре этой планеты, она небезопасна.

– Это Зета 10 Скорпиона, капитан, – сказал Зулу и добавил, спокойно глядя на Чехова:

– Давай плати.

– Отдам во вторник.

– А что более всего примечательно, – сказал Спок, – так это то, что мы пролетели пять тысяч семьсот световых лет – почти двадцатую часть Галактики – в противоположную сторону той, куда мы собирались лететь, причем прямо через Федерацию и Империю Клингонов, и попали в неисследованную часть космоса. Это еще одна весомая причина остаться здесь ненадолго. У нас будет свободный доступ к Галактическому ядру, которое так и не смогли до сих пор толком рассмотреть из-за звездной пыли.

– Все это ведет еще к одному вопросу, – сказал Джим и стукнул по клавишам на пульте. – Инженерный отсек!

– Скотт на связи.

– Скотт, двигатель в порядке?

– Да, сэр. Двигатель работает, хотя одному богу известно, почему.

– С тобой все в порядке, Скотт?

– Да, хотя мозги скрипят, но, слава богу, работают нормально.

– Твои, может, и нормально, а вот у Кет'лк? Где она?

Послышалось щебетание:

– Здесь, капитан.

– Я думал, что мы направляемся на Йоту Скорпиона.

– Мы и направлялись, но взрыв и образование новой звезды изменили наш курс.

– Переход взрывной волны в межзвездную среду, – сказал Спок со своего места. – В нормальных условиях это невозможно. Тяжелый вакуум не пропустил бы ее. Хотя существует теория, что при взрыве новой звезды космос вокруг наполняется освобожденной атмосферой, которая может проникнуть даже в подпространство. Я подозреваю, что сейчас мы получили подтверждение этой теории.

– Удивительно. Новая звезда вытолкнула нас из пространства.

– Прямо в точку, – сказала Кет'лк. Ее голос звучал так, как будто она была виновата в том, что случилось.

– Скотт, а инверсионный двигатель в порядке?

– Компьютер, следящий за его исправностью, молчит. Но, капитан, я не знаю, какие параметры задал вам Звездный Флот. Можете мне дать немного времени, чтобы проверить наше детище. Я боюсь, что из-за всех этих прыжков, которые мы совершили около Пискума 109, он мог повредиться.

– Да, конечно. Я думаю, мы с этим справимся. Сколько времени тебе нужно?

– Дня достаточно.

«Хм, – думал Кирк, – я только приготовился к большому прыжку, а теперь все это!»

– Я не испытываю особого энтузиазма по поводу того, что судьба занесла нас в это место, пусть оно даже и представляет научный интерес.

– Не думаю, что судьба принимала такое уж активное участие в этом, капитан, – сказала Кет'лк.

– Согласен, – отозвался Спок. Он по-прежнему наблюдал за экраном. – Я изучил спектрограмму этой планеты и выяснил, что она совпадает со спектрограммой Пискума 109. В них много довольно интригующих совпадений. Я представлю их позже. Но я все-таки предполагаю, что мы изменили направление движения потому, что и в реальном космосе и в подпространстве оказались новые звезды, каждая из которых отослала энергию к подобной планете. И вот мы здесь.

– Что меня беспокоит, так это именно необычность происшедшего, – сказал Джим.

Он какое-то время с тревогой смотрел на Зету, – Но это не имеет значения. Мы останемся здесь ненадолго и изучим тебя. – Кет'лк, вы можете избежать дальнейших отклонений?

– Конечно, капитан. Требуется небольшая корректировка, такая же, как и в любом другом случае во время тестирования. Хотя в любом другом случае мы не сталкиваемся с такими проблемами, – ее голос снова стал радостным. – Я исправлю все дефекты.

Джим улыбнулся, но не сказал ничего.

– Прекрасно. Скотт, постарайся не тянуть с этим слишком долго. Если эта звезда решит выпустить пары, нам придется очень быстро отсюда сматываться. Кет'лк, сколько времени займет починка?

– Не больше, чем Мнт'гмри потребуется на осмотр аппарата. Часа три, я думаю.

Джим сел на свое место, сейчас ему не оставалось ничего другого, как сидеть, ждать и вспоминать, что он видел во время инверсионного полета. А это было куда хуже, чем просто сидеть. Ему нужен был кто-нибудь, с кем можно было поговорить.

– Зулу, – сказал он. – Направьте нас на орбиту этой штуки. И постарайтесь потреблять как можно меньше энергии. И не делайте ничего такого, что может пробудить планету. Спок, вы не собираетесь сейчас освободиться?

– У меня слишком много дел, – ответил тот. – Эта спектрограмма…

Джим видел, что Спок слишком заинтригован.

– Занимайся своей спектрограммой сколько нужно, но поглядывай за планетой. Я собираюсь пойти пообедать. Если освободишься, присоединяйся ко мне.

Кирк поднялся со своего командирского кресла, а Спок, раскланявшись, сел в него. Старая привычка – полутанец, полушутка. Джиму даже не нужно было оглядываться, чтобы понять, что Споку сейчас не до шуток. Его мысли были слишком далеко.

– Ухура, – позвал он, когда перед Кирком открылись двери лифта. – Будь паинькой, позвони в звездный отдел и скажи, чтобы занялись анализом данных, поступающих с моего компьютера, и заостри их внимание на соотношениях водородных линий. Узнай, работает ли сейчас Бенфорд…

Двери лифта закрылись.

– Шестая палуба, – сказал Джим, и какие-то ассоциации пронеслись в его голове. Он удивился. У него появились неясные предчувствия.

«Я же так ждал этого полета! Почему же я нервничаю?»

Джим обедал в комнате отдыха для офицеров, когда компьютер сообщил ему, что Спок покинул капитанский мостик и отправил лифт на шестую палубу. Он только доел бифштекс и перешел к салату, когда в комнату тихо вошел Спок.

– Можно к тебе присоединиться?

Джим приглашающе помахал вилкой, полной зелени. Спок сел и прикоснулся к сенсору на столе. Тут же перед ним появилось меню. Просмотрев его, он проговорил определенные комбинации букв и цифр. На транспортере появился еще один салат, приготовленный, судя по всему, из листьев латука и странных желтых предметов, которые были рассыпаны по ним. Джим с любопытством взглянул на это блюдо.

– Что-то вулканское?

Спок покачал головой:

– Завезено с Земли. Хантопиперикум флагрантум эллисон.

Джим отклонил все объяснения:

– О ботанике мы поговорим после. Ты, по-моему, немного заработался, Спок. Так что там неладно со спектрограммой?

– Кое-что, нарушающее наши физические законы, – ответил тот. – Это проще показать, чем объяснить.

Он сел за стол, который уже перестал притворяться, что он из красного сарголианского дерева и постепенно поменял цвет на черный.

– Банк научных данных, – попросил Спок и добавил целую серию цифр.

– Ваш допуск, – потребовал стол.

Спок положил руку на экран, Компьютер сверил ее и вывел на экран четыре спектрограммы, похожие на радугу.

– Самое интригующее, – сказал Спок, – то, что две новые звезды не могут взрываться одинаковым способом. Бывает, что все происходит похоже, как, например, вот здесь, – он указал на яркие спектрограммы, показывающие уровень выделения тепла и темные, показывающие степень его поглощения – Если одна звезда совпадает с другой в первом, то не совпадает во втором.

Спок показал еще один набор спектрограмм, в котором и светлые, и темные линии шли гораздо дальше и переходили в голубой.

– Но действительно новое событие будет соответствовать одной из этих двух наборов моделей. А теперь вот это, – сказал Спок, указывая на новый образец, появившийся в верхней части экрана. – Это каталог спектрограмм Пискума 109, один из нашей картотеки. Вот эту сделал наш компьютер, когда нацеливался на нее на расстоянии десяти световых лет. А эту он сделал как раз перед тем, как Зулу бросил корабль в подпространство, практически в ее корону. Его бы следовало похвалить за предусмотрительность, которую он продемонстрировал, подумав о том, чтобы компьютер сделал это, несмотря на то, что был очень занят.

Спок отставил салат в сторону, чтобы он не мешал появлению следующего набора спектрограмм, который высветился позади первого.

– А вот эти сделаны здесь, на Зете 10. Обратите внимание, как спектр строго сдвинут в сторону голубого, как и в последней спектрограмме Пискума 109. Причина – движение тех газовых оболочек, которые так сильно вас беспокоят. Вот еще одна подборка: та, которую Зулу сделал в момент нашего прибытия. Вы видите сдвиг положения и соотношения линий в светлом спектре. В этом-то все коварство.

– Ну это я, конечно, с трудом, но понял, – сказал Джим. – Но что все это значит?

– Кэп, – ответил Спок. – существует один подтвержденный фактор – нечто извне оказало влияние на эти планеты, когда они были в процессе образования, или, в случае с Зетой 10, почти в процессе. Мы были и там, и там.

Джим закивал:

– Но как корабль мог повлиять на звезду?

– Способ, которым мы повлияли на Пискум, – один, – сказал Спок. – Но этот сдвиг – что-то другое, коварное, как я бы сказал, и одновременно тревожащее. И ситуацию не упрощает факт, что на корабле находится аппарат, который еще не был до сих пор опробован. Я отбрасываю как неуместное предположение, что причиной этому послужил именно он. Мы никогда еще не подходили так близко к границе эффекта искажения, как во время соседства с Зетой 10 Скорпиона. Но я много бы дал за спектрограмму звезды около Разалетти, возле которой выпрыгнула Кет'лк. Два таких происшествия, возможно, могут быть совпадениями, хотя я другого мнения. Но три…

«Две случайности», – подумал Кирк.

– Спок, – спросил он. – Можно спросить вас кое о чем, но это только между нами.

Спок удивленно приподнял бровь, отключил функцию показа, и стол снова стал обычным столом из красного дерева.

– Я в вашем распоряжении.

– Вы не испытывали никаких странных ощущений во время инверсионного перемещения?

Спок отложил вилку и принялся рассматривать свои пальцы:

– Капитан, – сказал он. – Именно по этой причине я и спустился с мостика так быстро. Я просто измучился, думая об этом, и уже собирался пойти к доктору Маккою.

Джим кивнул, стараясь, чтобы его лицо оставалось спокойным. Он не хотел ввести Спока в еще большую депрессию:

– Можно один вопрос?

– Один можно, – ответил тот. Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, стараясь не глядеть на Кирка. – У меня было ощущение полной потери времени. Выбивающее из колеи чувство отсутствия собственного тела. Но потеря ощущения времени была самой ужасной, и депрессия, которую все это породило, оказалась значительной.

Спок, казалось, очнулся:

– Ведь жизнь связана с течением времени, или это уже не жизнь.

Джим кивнул.

«Так вот откуда те немыслимые стопы, – подумал он. – Мой мозг требовал времени, как в вакууме требуют кислорода легкие. Вы пытаетесь вдохнуть, но это вам не помогает».

– Я испытывал что-то похожее, – добавил Кирк. – Депрессия – слишком мягко сказано. Все было еще хуже.

Спок смотрел на Джима в ожидании. Тот колебался, что-то смущало его.

– Это… это был корабль. Я слышал его мысли. Точнее, это нельзя назвать мыслями. Я не знаю, на что это было похоже. Это были предложения. И ощущение невероятной силы, мощи и скорости… и самоуверенности, хотя при полном отсутствии субъекта как такового. Крик откуда-то извне. Крик наслаждения. Непоколебимое чувство успеха, воспринимаемого так, как мы воспринимаем дыхание. Почти… – Кирк пытался подобрать слова, – апофеоз конструирования. Я не особо разобрался в этом. Я всегда считал себя частью корабля, как будто я его владелец. Но корабль думал совсем не так. Он был моим владельцем.

– Замечательно, – Спок замер на мгновение и сказал:

– Капитан, вы когда-нибудь были на Бете системы Павониса?

Джим покачал головой. Он слышал когда-то о ней, еще в годы обучения. Но даже самый активный капитан не может увидеть и сотой части того, что уже открыто.

– Основная звезда не представляет из себя ничего особенного. Обычная звезда класса А-5. Но третья – это нечто. В ее субтропиках существует замечательный феномен. Ночью небо абсолютно черное. Но ближе к рассвету от поверхности планеты начинают подниматься кольца голубого и зеленого света. Они растут и становятся похожими на арки в небе. Затем встает солнце, и эти голубые и зеленые полоски превращаются в серебристые на фоне оранжевого неба.

Джима удивил поэтический тон, с которым Спок описывал планету.

– Спок, мне кажется, ты не слышишь меня. Твой последний визит туда, случайно, не расширил твой жизненный опыт?

– Ты прав, капитан, – сказал Спок с некоторой неловкостью. – Хотя на самом деле я никогда не был никогда на Бете IV Павониса.

Джим закрыл рот.

– Но, возможно, я побываю там в ближайшем будущем, – сказал Спок. – Она была открыта тридцать четыре года назад, и ее тут же закрыли минимум на двести лет и определили под номером 5б/р.

– Религиозные войны, – предположил Джим.

– Никаких контактов, пока ситуация не разрешится.

– Да. И все-таки я был там, – сказал Спок, и его взгляд снова стал отсутствующим. – Мы стояли лагерем на огромном пространстве бесплодной земли и ждали знака небес, разрешающего начать битву. Но пришел совсем другой знак, знак к примирению. Мы побежали по полю туда, где был лагерь наших врагов, и обняли их, наших братьев…

Джим видел, как дрожат руки Спока и как тот заставлял их не дрожать.

– То было для меня самым сильным эмоциональным потрясением. При мне на этой планете установился мир. Я испытал ощущение такой радости, – мысли вулканца вернулись в настоящее. – Затем видение исчезло, и я снова оказался на своем месте.

Джим заказал горячего чаю и некоторое время пил его молча:

– Может быть, на какое-то мгновение твой мозг подсоединился к чьему-то другому?

– Да нет, не думаю. Если учитывать расстояние… Так что, кэп, я думаю, мне и самому неплохо было бы обратиться к доктору Маккою, – Минутку, – сказал Джим, удерживая Спока рукой, и попросил компьютер соединить его с лазаретом. – Маккой.

Боунз выглядел недовольным. Джим очень удивился. Кроме того, он услышал чей-то безжизненный голос где-то на заднем плане, этого голоса он не знал. Джим догадался, что это был кто-то из другой смены. Хотя, когда ты долгое время заперт с четырьмя сотнями человек, каждый голос становится таким знакомым. Но он на время забыл про свое любопытство.

– Боунз, у меня были довольно странные ощущения во время инверсионного полета…

– Ха, и у тебя тоже? – Маккой казался задумчивым. – А я считал, что это произошло только со мной.

– Да нет. С другими тоже случилось что-то подобное. Я хочу, чтобы ты узнал, кто еще испытывал нечто странное.

– Так дайте распоряжение, – сказал Маккой. – Я никуда не собираюсь. Чертова бумажная работа! И еще одна вещь, Джим…

– Запомни ее. Я скоро заеду, – Джим взглянул на Спока. – Пойдешь со мной?

– Да.

– Боюсь, Спок, что практически все на этом корабле испытывали нечто странное. Но поскольку все это происходило в нулевом измерении, с нами ничего произойти не могло, поскольку, чтобы что-то произошло, необходимо такое понятие, как время, а в нулевом измерении этого понятия не существует. Звездный Флот вряд ли будет озабочен тем, что не произошло. Да и я тоже. Так чего ты так беспокоишься?

Спок, вставая, с улыбкой взглянул на капитана:

– Меня беспокоит то, что я до сих пор остаюсь один на один с этими воспоминаниями. Так или иначе, но ощущения были такие реальные и логичные, А ты, как я погляжу, становишься мастером парадоксов.

– А разве не вулканцы высказали мысль, что двери правды охраняют два стража: парадокс и противоречие, и что если пытаться их открыть, повернувшись к ним спиной, то правда так и останется тайной.

– А если бы мы этого не сказали, – ответил Спок с той же лукавой искоркой в глазах, – то я сказал бы это сейчас.

– Тогда пошли в лазарет.