"Дафна Дю Морье. На грани" - читать интересную книгу автора

причудливостью, даже сумасбродством. Ей захотелось выбраться из нее.
Шейла прошла к балконной двери, раздвинула шторы. Дверь была заперта.
Ни ключа, ни выхода! И тут до нее донеслись голоса. Вот оно, подумала она.
Что ж, придется выдержать. Придется лгать, вести свою линию,
импровизировать. Я здесь одна, не считая стюарда, во власти человека
больного, безумного. Дверь распахнулась, и он ступил в комнату.
Удивление было взаимным. Он застал ее буквально на одной ноге, когда,
привстав с кресла, она тянулась к столику за чашкой кофе, - поза на редкость
неизящная и неустойчивая. Выпрямившись, она уставилась на Ника. Он на нее. В
нем не было ничего от шафера со свадебной фотографии, стоявшей на отцовском
столе, разве только фигура - такая же долговязая и сухопарая. О стрижке en
brosse не могло быть и речи: слишком мало волос осталось на голове, а черный
кружок, закрывавший левый глаз, наводил на сравнение с Моше Даяном. Рот -
ниточкой. А пока он смотрел на нее, блестя своим правым синим глазом, Шиппи
приплясывала у его ног.
- Боб, проследите, чтобы к операции "Б" приступили немедленно, - бросил
он через плечо стюарду, не отрывая взгляда от Шейлы.
- Есть, сэр, - ответил тот из коридора.
Дверь затворилась, и Ник, шагнув к столику, сказал:
- Боб, кажется, сварил вам кофе. Надеюсь, он не остыл?
- Не знаю, - пожала плечами Шейла. - Я еще не пила.
- Добавьте туда виски. Вам сразу станет веселей.
Распахнув створки стенного шкафчика, он вынул из него поднос,
уставленный стаканами, с графином и сифоном, и поставил на столик. Затем
уселся в кресло напротив Шейлы, подняв собаку к себе на колени. Шейла налила
в кофе немного виски. Руки у нее дрожали. Она исходила холодным потом. Голос
у него был хрипловат, но звучал четко, авторитетно, как у того
кинорежиссера, который преподавал ей в драматической школе и от которого
полкласса ходило в слезах. Правда, не она. Она даже однажды демонстративно
ушла с его урока, и ему пришлось перед ней извиниться.
- Ну-ну, расслабьтесь, мисс, - сказал хозяин дома. - А то вы вся как
натянутая струна. Прошу извинить за причиненное беспокойство. Но вы сами
виноваты: зачем шататься у озера в вечерний час?
- На указательном столбе, - заявила Шейла, - значилось только
"Лох-Торра". Ни запретительного знака, ни надписи "Проход воспрещен" я
что-то не заметила. Вам следовало уже в аэропорту развесить советы
иностранным гостям, - мол, не гуляйте после захода солнца. Боюсь, однако,
это невыполнимо: подорвет туристский бизнес.
Вот так, извольте скушать, подумала она про себя и отхлебнула кофе с
виски. Он осклабился, как бы смеясь вместе с ней - на самом деле над ней, -
и принялся гладить собачку по лоснящейся бархатной шерстке. Его единственный
глаз смотрел на Шейлу в упор. И ей казалось, что черный кружок скрывает не
пустоту, а такой же зрячий глаз.
- Как вас зовут?
- Джинни, - вырвалось у нее. Потом она добавила: - Блэр.
Дженнифер Блэр было ее сценическим именем. Настоящее - Шейла Манни - ей
никогда не нравилось. Но никто, кроме отца, не называл ее Джинни. Почему она
вдруг разгласила их секрет? Нервы подвели.
- Н-да, - сказал он. - Значит, Джинни. Ничего, вполне мило звучит. Так
зачем я вам понадобился, Джинни?