"Юрий Дружников. Вторая жена Пушкина" - читать интересную книгу автора

досуга у этих невольных холостяков нет. Может, потому четверо студентов в
доме на улице Монро обзавелись подружками заранее и спешили нагуляться
впрок.
Пятый, Тодд, в отличие от своих соседей и многочисленных
друзей-компьютерщиков, был гуманитарием. Лишняя ложка у него была, но стать
обеспеченным ему не светило. Молодых людей с диссертациями по литературе и
искусству пруд пруди, а соответствующие университетские кафедры маленькие,
давно и прочно укомплектованы. Надежды юношей и в Калифорнии питают, но
приходится идти за стойку в банк, жарить мясо в "Макдоналдсе" или развозить
по домам пиццу. Неохота об этом думать в день рождения, ибо, пока ты
студент, жизнь прекрасна. Как говорили прабабушки нынешнего поколения, I'm
in the pink - я в розовеньком, читай: все отлично. Раз, еще в бытность мою
в Москве, я гордо употребил эту штучку в разговоре с американским
журналистом; он начал хохотать, ибо с тридцатых годов так никто не
выражается. А я подцепил I'm in the pink в советском учебнике "Современный
английский", выпущенном в семидесятые.
Часть собравшейся толпы узнала, кто из присутствующих именинник, когда
тусовка уже раскалилась до определенной температуры, и Тодда Данки, в
строгом соответствии с принятой тут академической традицией, начали
чествовать. Его привязали во дворе к сосне, и каждый получил право выразить
ему свою любовь по случаю тридцатилетия.
Поначалу Тодда просто кормили и поили от души, поскольку собственные
его руки держала сосна. Потом начали расписываться кетчупом, кремом и
мороженым на его рубашке и джинсах. Затем пошла витаминизация именинника: на
голову и за шиворот ему выдавливали сок из помидоров, апельсинов,
грейпфрутов и лимонов. Лапшу на уши вешали и итальянские длинные макароны.
Поливали пивом, чтобы лучше рос, сделали погоны из эклеров. Кончилось тем,
что перевернули ему на голову несъеденный торт, и шоколадная лава медленно
поползла по лицу и ниже. Записки с едкими пожеланиями под гогот зачитывались
вслух и приклеивались к Тодду горчицей или соусом терьяки. Вскоре он стал
похож на круглую тумбу, где вешают объявления. По подбородку сползали
остатки салата, на бровях висели розовые взбитые сливки. Теперь понятно, что
Данки был в самом прямом смысле in the pink. А в переносном - и вообще вся
эта компания, they all were in the pink.
Вокруг именинника, привязанного к сосне, начались танцы. Потом водили
хоровод. Наконец девочки решили прекратить это надругательство. Одна из них
размотала шланг для мойки автомобилей и начала обмывать Тодда сильной струей
воды.
Покуролесив до четырех утра, толпа стала также весело разъезжаться.
Кому далеко и кто боялся садиться после поддачи за руль, устраивались на
половиках в гостиной или, раздобыв одеяло и пачку старых газет, находили
местечко на траве под деревьями. Трое ухитрились укатить на одной инвалидной
коляске, которая к тому времени хорошо подзарядилась. Дом долго продолжал
гудеть, как улей, в который вернулись пчелы. В темноте слышались сопение,
обрывки фраз, пение и стоны любви. Наверняка соседи звонили в полицию, и не
раз, просить, чтобы утихомирили этих скоморохов.
Я и сам, было дело, звонил в полицию, когда по соседству шла
студенческая гульба, а мне утром предстояла лекция. Пойти и попросить не
галдеть нельзя: это вторжение в чужую личную жизнь. Полицейские тоже только
стучат в дверь и вежливо просят сбавить децибелы. Но они все-таки