"Юрий Дружников. Какого роста был Пушкин, или Александр Сергеевич почти по Фрейду (Дуэль с пушкинистами)" - читать интересную книгу автора

немедленно ехать в Петербург. Иван Новиков полагает, что Пушкин рассчитывал
на обещание лицейского приятеля и дипломата Горчакова раздобыть ему
загранпаспорт. "Так все пути к отступлению были отрезаны, - пишет Новиков.
- Он (Пушкин. - Ю.Д.) волновался не только близким свиданием с Керн. Он
вспоминал и Горчакова: мог бы не говорить, но если сказал, так и сделает. Но
он ясно представил, что покидает Россию - как будто привычная мысль, и все
же холодок пробежал по спине".
Пушкин решает отправиться в Петербург не по основной дороге, а по
окольной, переодевшись в мужицкий наряд и назвавшись Алексеем Хохловым,
крепостным своей соседки Осиповой. Архип уложил в дорожный чемодан одежду
барина. Но где взять документ для проезда через многочисленные заставы? И
поэт сочинил такой документ сам, то есть, говоря современным языком,
изготовил фальшивый паспорт. В нем-то и имеется единственное во всей
тысячетомной пушкинистике указание на действительный рост поэта. Назваться
он мог любым именем, изменил свой возраст, прибавив три года: поистрепавшись
от жизненных невзгод, он стал выглядеть значительно старше своих лет. А вот
рост изменить не мог. Рост был для полиции первой приметой в установлении
личности.

Билетъ
Сей данъ села Тригорскаго людямъ: Алексею Хохлову росту 2 арш. 4 вер.,
волосы темно-русыя, глаза голубыя, бороду бреетъ, летъ 29, да Архипу
Курочкину росту 2 ар. 3 1/2 в., волосы светло-русыя, брови густыя, глазом
кривъ, рябъ, летъ 45, в удостоверение, что они точно посланы отъ меня в
С.Петербургъ по собственнымъ моимъ надобностямъ и потому прошу господъ
командующих на заставах чинить им свободный пропускъ. Сего 1825 года, Ноября
29 дня, село Тригорское, что в Опоческом уезде.
Статская советница Прасковья Осипова.

Текст липового билета создан самим Пушкиным, который искусно подделал
писарский почерк, что доказано текстологом Львом Модзалевским. Подпись
Осиповой также подделана Пушкиным, для этого он иначе заточил перо; наконец,
поставлена его собственная, а не Осиповой печать. Цявловский считал, "что
даже ей, обычно посвящаемой поэтом в его дела, Пушкин не решился доверить
свой план". Между тем, сочинив сию бумагу, поэт отправился в Тригорское.
Может, наоборот, собирался уговорить соседку написать ему такой документ по
образцу или просто хотел предупредить об отъезде? Ведь он назвал себя ее
дворовым.
Выехав, Пушкин продолжал думать об опасности предпринятого вояжа. И чем
больше думал, тем рискованней казался результат. Судя по воспоминаниям
Соболевского, Пушкин собирался приехать и спрятаться на квартире Рылеева,
который светской жизни не вел, и оказался бы в доме одного из основных
заговорщиков: Рылеева позднее повесили.

А завтра же до короля дойдет,
Что Дон-Гуан из ссылки самовольно
В Мадрит явился, - что тогда, скажите,
Он с вами сделает?

Похоже, написаны эти строки не о Дон-Гуане, о самом себе, только чуть