"Юрий Дружников. Изанка роковой интриги (Дуэль с пушкинистами)" - читать интересную книгу автора

уверенностью мы, к сожалению, не можем". Секрет потихоньку всплывал, хотя,
нам кажется, имя с самого начала угадывалось прозрачно. Думается, Каролину
Собаньскую вначале не поставили в литературоведческий контекст действительно
по неведению, а потом - по инерции мышления. Первым определил, к кому
обращены некоторые черновики писем поэта, Александр де Рибас. В.Базилевич и
Н.Лернер опубликовали первые догадки о ней. Супруги Цявловские начали
преодолевать барьер, однако и спустя сто лет Цявловский писал: "Любовь между
Пушкиным и Собаньской - факт, еще не известный в литературе...".
Но после того, как факт был введен в научный оборот, Собаньскую обычно
старались обойти стороной: личина этой женщины снижала величие национального
поэта. Никак она не укладывалась в благостные списки так называемых
"адресатов лирики Пушкина". А ведь была самой яркой среди них, никуда не
деться!
Вообще-то, нельзя не заметить, что роль разных женщин, близость их к
поэту на протяжении его жизни определялась, естественно, самим Пушкиным.
Однако после его смерти право это аннексировали исследователи. С тех пор они
решают, с кем поэту можно было спать и с кем нельзя. "Сакрализация той или
иной современницы Пушкина - явление, становящееся для его поэтики обычным",
- писал тихий и почти не печатавшийся в советское время пушкинист Владимир
Турбин. После его смерти в 1993 году вышла книга, из которой взята цитата.
Скажем, Анна Керн при том, что роман с ней был случаен и короток (одно
"чудное мгновенье" и одно стихотворение об этом мгновеньи), возведена на
пьедестал едва ли не главной любовницы добрачной его жизни: к могиле Керн в
Путне мы наблюдали ритуальную очередь новобрачных из Твери, чтобы поклясться
в вечной верности. А Каролина Собаньская - устранена, будучи отрицательным
персонажем, не вписывающимся в отфильтрованную биографию нашего классика.
Полагалось игнорировать, что Пушкин в период влюбленности в Наталью
Гончарову да и потом страстно желал другую женщину. Не Пушкин, но Мопассан
декларировал: "Мы, мужчины, истинные поклонники красоты, обожаем женщину и,
временно избирая одну из них, отдаем дань всему прекрасному полу". Однако
Пушкин вполне мог под этим подписаться.
Жизнь Собаньской, ее отношения с Пушкиным и его приятелями - достойная
тема для романистов. Первую маленькую повесть на эту тему написала
Н.Резникова "Пушкин и Собаньская" (Харбин, 1935-1937), наивно
беллетризировав вышедшие тогда и уже упомянутые нами краткие заметки
Цявловского в книге "Рукою Пушкина". Но и в серьезной пушкинистике роль
отношений поэта с Собаньской все еще остается не проясненной.
30 января или июня (janvier или juin - слово в тексте не разобрать, а
письмо сохранилось только в черновике) 1829 года Пушкин в послании к Николаю
Раевскому вдруг принимается описывать свою героиню из "Бориса Годунова",
законченного еще три года назад: "...Конечно, это была странная красавица. У
нее была только одна страсть: честолюбие, но до такой степени сильное и
бешеное, что трудно себе представить. Посмотрите, как она, вкусив царской
власти, опьяненная избыточной мечтой, отдается одному проходимцу за другим,
деля то отвратительное ложе жида, то палатку казака, и всегда готовая
отдаться каждому, кто только может дать ей слабую надежду на более уже не
существующий трон. Посмотрите, как она смело переносит войну, нищету,
позор... и жалко кончает свое столь бурное и необычайное существование".
Трудно не догадаться, кого поэт имеет в виду. Возможно, поэтому данное
письмо отсутствует в десятитомном полном собрании сочинений. Далее у Пушкина