"Юрий Дружников. Последний урок (Микророман)" - читать интересную книгу автора

Голландии же везли в вагонах землю. Вот какие были умные фашисты.
- То есть как это - умные фашисты?- с тревогой спросил Гуров.- В
каком-таком смысле?
- В таком, что земля голландская очень плодородна, на ней все растет
даже лучше, чем в американском штате Калифорния.
- Да при чем тут Калифорния?
- Мне уж Марина Яковлевна тоже говорила: "На кой вам Калифорния?!
Сравнивали бы лучше с нашей Кубанью, что ли..." Хорошо, на будущий год
сравню с Кубанью.
Еще не хватало: говорить ученикам, что почва в Голландии лучше, чем на
Кубани! Совсем старик спятил. И черт дернул его болтать про все это! А
насчет умных фашистов - ни в какие ворота не лезет! Конечно, кто-то
стукнул. Теперь заработала машина, и в результате - все ангелы, а Гуров -
Змей Горыныч.
- Пал Палыч.- Гуров взял быка за рога.- я слышал, ты на пенсию
собираешься. Нехорошо скрывать от нас, нехорошо. Все-таки мы - твоя вторая
семья. У коллектива встречное предложение: не просто тебя проводить, а
торжественно, пригласить общественность на последний урок. Организацию
мероприятия мы возьмем на себя, на то мы и администрация...
Сказав, Гуров ощутил неловкость. Какая вторая семья, когда семьи у
Комарика никогда не было. Еще подумает, что намекнул на давнишний флирт с
завучем Мариной Яковлевной, о котором Гурову, едва он в школе появился, все
уши прожужжали.
Пал Палыч не знал, что собрался на пенсию. Пожевал губами и произнес
что-то вроде "м-м-м". Растерялся, но возражать администрации ему в жизни не
довелось.
Возражал он после, про себя, когда шел домой. Слякотно было, как
осенью, а ведь шло начало мая. Асфальт на тротуаре местами провалился, лужи,
рыжие от глины, отражали заборы и прохожих. Сырость пробиралась внутрь,
портфель тянул руку, хотя был почти пустым. Все, что могло понадобиться на
уроках, лежало в голове. От кого же он слышал, полковник, что я собрался на
пенсию? Может, из роно указание? Стало быть, пора меня, гнилого мерина,
гнать.


2.

В середине мая потеплело. Пал Палыч открыл окно. Вечером дворовая
ребятня разбрелась по домам, стало тихо. Он сидел за столом, покрытым
желтой, в цветах, клеенкой. Это был и обеденный, и письменный стол:
демаркационная линия проходила точно посередине.
На письменной стороне стоял глобус, похожий на дыню. Голубые океаны
выгорели, стали желтыми пятнами. В войну, когда не осталось пособий, дети
скатали из глины шар, облепили бумагой в несколько слоев, разрезали, нутро
вынули, оболочку склеили и надели на проволоку. Хрустя и пошатываясь, земной
шар завертелся.
На глобусе осталось множество ошибок: Африка налезала на Европу, Азия
сплющилась, обе Америки перекосило. И глобус, и сам земной шар уйдут на
пенсию за ненадобностью. Со временем, со временем, конечно, а пока... Может,
пожаловаться кому? Да кто теперь на жалобы внимание обращает? И правы они: