"Юрий Дружников. Ангелы на кончике иглы (Роман)" - читать интересную книгу автора

лицом к небу и сгребая ладонью влагу со щек и со лба в рот. Сквозь дрему
Леша услышал тарахтение мотора. Он и не сомневался, что его найдут. Первый
выстрел не получился - ракетница дала осечку. Он подумал, что отсырела. А
во второй раз услышал шипенье, и веер красных огней рассыпался над морем.
Его заметили. В сумерках Алексей различил борт рыбачьего судна.
- Пан тоне? - спросил голос, усиленный рупором. - Кто есть пан?
- Я русский! - орал Леша. - Потерпел аварию!.. Помогите!
Наши люди - они протягивают руку помощи всему миру, и любой человек на
земле с гордостью встречает наших, это же как пить дать!
- Рюсски? - переспросил человек на сейнере. - Совьетски?
- Советский, советский! - бормотал Двоенинов и встал в лодке на
колени, чтобы его, советского, лучше увидели.
- Совьетски нада езжать назад. Езжать на большевик. Пускай он будет
помогать. Прошу, пане!
Человек на сейнере опустил рупор и ушел в рубку.
- Эй, - кричал ничего не понявший Алексей Никанорович. - Постойте! Я
же здесь болтаюсь больше девяти часов...
Звук мотора стал громче и перекрыл двоениновские слова. Сейнер исчез.-
Вот фашист! - пробурчал Алексей. - А ведь мы их освободили!..Он дрожал
мелкой дрожью. Сжимал зубы, шевелил руками и ногами, чтобы сохранить тепло,
но сил шевелиться не было. Наступила ночь. Алексей забылся, а очнулся от
боли в позвоночнике. Он застонал, открыл глаза. Фильм крутили в обратную
сторону. Двоенинов снова висел над серой массой воды с белыми барашками, и
ветер мотал его из стороны в сторону. Бесконечная серая масса воды
удалялась. Ногу стянуло стропой парашюта, и Леха попытался высвободить ее.
Но тут бред кончился. Его, согнутого в три погибели, втянули в люк
вертолета.Пришел он в себя в госпитале. Проболтался Двоенинов на волнах
тридцать шесть часов. О нем сообщили командующему Прибалтийским военным
округом. Тот доложил в Москву главнокомандующему объединенными силами стран
Варшавского договора маршалу Гречко. Москва дала шифровку на береговые
военные базы ГДР. Оттуда и был послан вертолет.
С диагнозом галлюцинаторно-бредовый психоз Двоенинова отвезли в
Павшино, под Москву, в госпиталь Министерства обороны для офицеров с
заболеваниями психики. У Лехи была бессонница, он чувствовал голод даже
после еды, постоянные головные боли и страх. Страх упасть, страх смотреть из
окна вниз, страх оставаться в палате одному. По ночам он кричал, и более
здоровые соседи по палате трясли его за плечо. Лечили его покоем, химией,
снимающей страхи.Родителям еще ничего не сообщили. Те были уверены, что сын
служит. Леха и до этого редко писал. А он лежал почти что рядом с домом: от
деревни Аносино до Павшино можно рвануть на велосипеде.
Выписав из госпиталя, Двоенинова комиссовали. Он примирился с тем, что
жизнь надо устраивать по-другому, и даже был рад этому. Клавдия поревела,
поахала, но беды были позади, и слава Богу!
Командиров у Алексея не стало, приходилось думать самому. Первое, что
он сделал на гражданке, - женился. Немедля, как отец, с бухты-барахты.
Женился на Любе, подружке школьного приятеля, который работал слесарем на
автокомбинате. Приятелю Люба надоела. Она сама чувствовала, что ничего не
получится, и позвала на танцы в парк культуры демобилизованного Лешу. Люба
жила с отцом и матерью в Москве, в старом доме на Плющихе, в коммуналке, в
комнате шестнадцати метров. Она сразу объяснила, что если бы прописать к ним