"Юрий Дружников. Медовый месяц у прабабушки, или Приключения генацвале из Сакраменто (Микророман)" - читать интересную книгу автора

встречал. Наверное, прабабушка Манико не успела получить телеграмму, которую
они дали из Москвы. Такси тоже не было, но шофер мусорной машины аэропорта,
узнав, что это американцы, согласился их подвезти. Люба провела переговоры о
сумме. Шофер попросил пятьсот долларов, но согласился за три, потребовав эти
три доллара вперед.
Луна прислонилась к краю горы, тихо освещая поселок и заменив уличные
фонари, которые не горели. Люба разыскала круг, где делал конечную остановку
четвертый автобус, а возле него дом прабабушки Манико. Они выгрузили из
мусоровоза чемоданы с подарками.
Люба с малолетства проводила здесь все летние каникулы и знала не
только каждое дерево и каждый кустик, но все трещины в асфальте и каждый
выпавший сучок в высоком покосившемся заборе. Через этот забор они
перелезали вдвоем с Гиви, соседом, сыном продавца из ювелирного магазина,
когда Манико не пускала Любу вечером погулять. С этим соседом у Любы кое-что
было, и не вечером, а днем, когда ювелирный магазин на набережной работал, а
дома, кроме Гиви, никого не было. Но сейчас она не хотела это вспоминать.
Она шла вдоль забора, за ней Патрик нес два огромных чемодана.
Вот кривая калитка. Люба на ощупь просунула руку в щель, отодвинула
засов и подумала, что сейчас залает Тимур. Он всегда лаял при шорохе,
полагая, что охальники норовят сорвать персики, свисающие через забор.
Заскрипели петли, а Тимур не залаял. Вдоль тропинки висели веревки, но
на них не сушились трусы и купальники многочисленных обитателей. Сарайчики,
обычно заполненные дикими курортниками, как пчелиные ульи, были мертвы. Если
не считать крика птицы, потревоженной в гнезде, стояла мертвая тишина.
- Ой, смотри!- прошептала Люба.
Дом зиял черными провалами выбитых окон. Луна освещала черепицу, часть
которой была проломлена.
- Может, они построили новый дом, а этот разрушают?- предположил
Патрик.
Люба, не ответив, заспешила к сарайчику, в котором летом спала Манико.
Дверь сарайчика была открыта, изнутри доносился запах примуса и сырости.
Потревоженные мухи жужжа роем вылетели в дверь.
- Погром какой-то... Просто ума не приложу, что случилось и что нам
делать,- в глазах у Любы появились слезы.- Два часа ночи, соседи спят,
спросить не у кого...
- Постой-ка...
Патрик опустил на дорожку чемоданы, вынул из кармана фонарик и,
посвечивая себе под ноги, пошел в дом. Через несколько минут он вернулся.
- Похоже, это взрыв. Там внутри разрушенная мебель, детские игрушки на
полу. Может, звякнуть в полицию?
- В милицию,- поправила Люба.- Телефон был на кухне, но летом Манико
его отключала, чтобы жильцы не звонили. Сейчас я погляжу.
Патрик осветил ей дорогу, и они вошли в дверной проем. Дверь лежала тут
же рядом, в траве. Небо с луной было видно сквозь крышу. Слева газовая
плита, за ней кухонный столик. Рядом с ним была тумбочка, на которой стоял
телефон. Люба взяла у Патрика фонарик. Телефон оказался на месте. Она сняла
трубку и услышала гудок - телефон работал.
Она набрала 02, долго никто не брал трубку, потом кто-то, откашлявшись,
произнес что-то по-абхазски. Люба объяснила по-русски, что она приехала к
прабабушке в гости, а прабабушкиного дома нет. То есть он есть, но разрушен.