"Юрий Дружников. Медовый месяц у прабабушки, или Приключения генацвале из Сакраменто (Микророман)" - читать интересную книгу автора

- Может, дать команду пройтись по ним из "калашникова"?
- Зачэм пройтысь? Пусть гости спокойно отдыхают. А когда отдохнут,
пусть товарыщ Бэрия с ними бэспристрастно разберется. Я думаю, им нэ надо
возвращаться в логово империалызма. Пусть такой фызычески крэпкий амэриканец
поработает на социализм. А трубка вэрнется к ее настоящему хозяину. Поехали!
Заверещал мотор. Патрик держал в руках трубку, которая еще дымила.
Теперь он проснулся второй раз, уже по-настоящему. Открыв глаза, Уоррен
увидел, что в руке у него сухой сучок от дерева, подобранный на земле. Шум с
дороги и дым действительно имели место. Их "Москвич" проворно разворачивался
и катил, набитый людьми с обритыми головами.
Патрик проворно вскочил и в три прыжка оказался на асфальте, но машины
след простыл. Ни одной попутки на дороге, шоссе будто вымерло. Бежать вслед
глупо. Рука мгновенно опустилась в карман: ключи от машины исчезли.
- Трубка, Луба!- застонал Патрик.
- Какая трубка?
- Трубка вождя индейцев, которую я хотел поменять на трубку вождя
Сталина. Она уехала...
С трубкой уехала их одежда, видеокамера Патрика, одеяла,- все осталось
в багажнике "Москвича". Зато бумажник в заднем кармане сохранился, поскольку
Патрик на нем лежал.
Как мог убедиться читатель, я стараюсь передать то, что Патрик мне
рассказывал, слово в слово, без всякой отсебятины. Если Уоррен для красного
словца немного приврал насчет встречи с товарищем Сталиным, я за это никакой
ответственности не несу. Недавно читал в каком-то очень серьезном журнале,
что даже длинные сны протекают в нашем сознании мгновенно, и трубка вождя
могла присниться Уоррену, когда воры уже завели мотор его "Москвича". Жене
про этот странный сон Патрик решил ничего не рассказывать.
Люба рыдала и, всхлипывая, говорила, что она не хочет так отдыхать.
Патрик ее утешал: отдых ведь только начинается. А Люба считала, что он уже
кончился. Под деревом на траве оставались банка с абрикосовым вареньем,
которую облепили пчелы, и полбуханки серого хлеба.
На тропинке, ведущей с горы в яблоневый сад, появился белобородый
старичок с сумой через плечо, похожий на нищего. Он остановился и попросил
кусок хлеба. Люба отломила ему половину оставшегося. Он стал жадно есть.
Узнав, что произошло, старичок сказал:
- Так это же уголовники, которых из тюрьмы выпустили. Вот они и
делают, что хотят.
- А вы где живете?- спросила Люба.
- Теперь нигде. Я - грек, а греков абхазцы тоже выселили, как и
грузин, и армян.
- Куда же вы теперь идете?
- Все отсюда бегут. Иду я в Батуми, чтобы там перебежать в Турцию.
Может, в Турции лучше, а здесь очень плохо.
- Далеко до аэропорта?- глядя на заплаканную жену, вдруг спросил
Патрик, и Люба перевела.
- Аэропорт? Вы сейчас недалеко от Гагры. Единственный аэропорт тут
возле Адлера. Это будет уже за границей, то есть в России. Автобусы теперь
не ходят. На попутки не сажают, боятся. Остается вам идти пешком. Дня за
полтора-два дойдете.
Патрик с Любой двинулись в путь, прихватив банку с остатками варенья,