"Александр Васильевич Дружинин. Полинька Сакс (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Через день после отправления этого письма Константин Александрыч
суетился и одевался в своей спальне. Красное утреннее солнце ещё не начинало
припекать, а Сакс имел обыкновение вставать поздно. Хлопоты его заставляли
предполагать какое-то особенное событие.
В низенькой комнате, исправляющей должность рабочего кабинета, сидели и
ждали Сакса известный нам Фиф и ещё одно лицо, важное по влиянию своему на
ход нашего рассказа.
То был старик почтенного вида, с седой головой; на носу его надеты были
синие очки. Вся фигура его отличалась удивительною подвижностью. Он не мог
сидеть на месте, не мотая время от времени головою, не подёргивая руками и
не дрыгая ногой. Неприятная эта вертлявость составляла странный контраст с
его старым лицом, чистым, холодным и синеватым, как лёд. На этот раз,
впрочем, вертлявость эта была довольно понятна. Старичок был в большой
душевной тревоге. Изредка он вздыхал и при этом случае ощупывал боковой свой
карман.
-- Так-то, почтеннейший Степан Дмитрич, -- говорил тоненький голосок
Фифа, -- помучили вы таки нас! Сколько лошадок заморили, сколько бумажечки
мы поисписали.
-- Да что, -- отвечал Писаренко медлительным басом: -- всё бы один
конец был. Да и кто злом за добро платит? Сами знаете, пришла жена...
плачет, рыдает. Иди, говорит... а у меня сердце повернулось...
-- Ну, да бог милостив, -- начал опять Фиф: -- перемелется всё, мука
будет. А уж о детках будьте спокойны: положитесь на Константина Александрыча
(тут он возвысил голос); это ангел, не человек.
-- Знаю, почтеннейший, со вчерашнего дня знаю... Да что же он не идёт?
-- Одевается ещё. Он у нас щёголь: в новом фраке выйдет.
-- Говорила мне Ольга Ивановна, -- заботливо спросил Писаренко: -- у
него жена в Петербурге осталась?
-- Да, есть жёнка. Вертушка, как пятилетний мальчик. А уж хороша-то:
просто розанчик. -- Эти слова Фиф произнёс гораздо тише, нежели мнение своё
об ангельской натуре Сакса.
-- Так и думал я... -- И на лице Степана Дмитрича выразилось
мучительное беспокойство. В это время отворилась дверь, и Сакс вышел.
-- Благодетель, отец родной! -- закричал Писаренко, бросаясь на Сакса с
таким умиленным видом, что тот переконфузился. -- Бог пусть наградит вас...
-- Это дело частное, -- вежливо отвечал Константин Александрыч, -- оно
не мешает главной нашей цели. Вы, говорят, покончили наши дела?
-- Всё кончено, -- сказал Фиф и подал Саксу несколько бумаг.
-- Ну, слава богу, -- сказал Константин Александрыч, кончивши их
пересмотр, -- скажите же мне, Степан Дмитрич, по совести, что побуждало вас
так долго вести это дело, к собственной вашей невыгоде?
Степан Дмитрич подошёл к нему ближе. Что-то вроде слёз заблестело под
его очками.
-- Константин Александрыч, -- произнёс он, -- благодетель мой, будьте
добры до конца. Я покаюсь перед вами во всём: дай бог, чтоб ещё время не
прошло.
Писаренко искоса взглянул на дверь соседней комнаты. Сакс догадался, что
он просит особого разговора, и повёл его в свою спальню, к великому
огорчению любопытного Фифа. Пробираясь за Саксом, Писаренко вынул из