"Ибрагим Л.Друян. Клятву сдержали (мемуары, про войну)" - читать интересную книгу автора

ведь ты, собственно, не в нашем подчинении. Поэтому, если просто
по-человечески... Сам знаешь, как нам тяжело без медиков.
- Думаю, товарищи мои возражать не будут, - сказал я.
- Вот и хорошо! - обрадовался Козлов.
Итак, мы с Тенгизом оставались у белорусских партизан. Остальные члены
нашей группы стали готовиться в обратный путь. По приказу командования
соединения группу усилили саперами Михаилом Петровым, Александром
Перепелицыным и Иваном Долгополовым. Наши товарищи получили от белорусских
друзей пять автоматов, две бесшумные винтовки, взрывчатку и взрыватели,
пистолеты, много других боеприпасов.
Грустно было расставаться, но ничего не поделаешь. Мы тепло попрощались
с товарищами, пожелали им счастливого пути.
Хорошо вооруженная группа 10 октября двинулась в обратный путь.
Проделала она его без особых затруднений и уже 28 октября была "дома", в
лагере под Хоровицей. В дальнейшем многие члены этой группы были выдвинуты
на командные посты. Все они награждены боевыми орденами и медалями.
Что греха таить, мы с Тенгизом долго еще скучали по ушедшим товарищам,
жалели, что не с ними. Частенько вспоминали, думали: как там они?
Уже после войны, когда со многими товарищами из славутского подполья
удалось встретиться или списаться, узнали, что немало славных дел совершили
они во имя Родины. Это и ряд смелых диверсий на железных дорогах под
Шепетовкой и Славутой, и организация побега большой группы военнопленных из
славутского лагеря, и уничтожение большого военного склада врага. А к концу
1943 года отряд был преобразован в соединение, которое стало носить имя
доктора Михайлова. В соединении уже насчитывалось 1200 человек, провело оно
триста двадцать пять боевых операций. К тому времени соединение имело свою
типографию, в которой кроме листовок печаталась партизанская газета "Удар с
тыла".

Мы с Тенгизом быстро обжились на новом месте, сразу окунулись в работу.
А работы обоим хватало.
Тенгиз стал "главным изобретателем" в соединении и этим сумел быстро
прославиться. Первым удачным его изобретением был так называемый
"партизанский клин", о котором я мельком упоминал. Он предназначался для
спуска вражеских эшелонов под откос. В то время мы еще остро нуждались во
взрывчатке, и клин Шавгулидзе оказался очень кстати. Он был небольшим по
величине, легко укреплялся на рельсах и мало бросался в глаза обходчикам.
Правда, первый спущенный под откос с его помощью эшелон оказался порожняком,
но нас радовал сам факт: изобретение Тенгиза действует!
Работа закипела. Специально выделенные в помощь Тенгизу партизаны
начали "массовое производство" таких клиньев, и вскоре первые эшелоны с
боеприпасами и живой силой врага полетели под откос.
А творческая мысль изобретателя не стояла на месте. Тенгиз решил
сконструировать гранату, которая при малом количестве взрывчатки обладала бы
большой взрывной силой и в то же время собиралась из недефицитных в наших
партизанских условиях материалов.
Мудрил он над этой гранатой, наверное, с месяц. Наконец чертежи были
готовы, и он показал их секретарю Минского подпольного обкома партии Иосифу
Александровичу Бельскому. Тот ухватился за эту идею, но, будучи человеком
технически грамотным, долго и придирчиво рассматривал чертеж, забрасывал